пойдёт, – с ходу отрезал Селах. – Нам понадобится набрать больше команды, и самых лучших. Тамошние туземцы – настоящие звери. Со всеми придётся делиться. Даже я никогда не брал больше десятой доли от всей добычи – остальное получает команда.
– В этот раз добыча обещает быть такой, что даже сотой доли хватит на целую жизнь, – возразил Тхенда, и театрально вздохнул. – Впрочем, я готов идти на уступки. Пусть это будет знаком моей доброжелательности. Десятая доля.
Селах внимательно изучал вора колючим взглядом. Парень терпеливо ждал, не отводя взгляда.
– Сын слепой обезьяны, – с прищуром пророкотал пират. – Отбираешь у нас десятую долю величайшего сокровища Южного Моря и преподносишь всё так, будто мы тебя ещё за это благодарить должны.
– По-моему, вполне честная сделка, учитывая, что я один знаю, где оно находится, – пожал плечами вор.
Селах едва заметно переглянулся с телохранителями, но от внимательного Тхенды не ускользнуло это движение, и он улыбнулся уголками губ.
«Я всё предусмотрел».
– Капитан, я успел запомнить карту, – вдруг прогудел один из наёмников, угрожающе уставившись на наглого вора.
– Ха! – парень довольно хлопнул себя по коленям. – Ну что ж, тогда убейте меня и дело с концом!
После этой фразы последовала новая дуэль на взглядах. Наконец, Селаху стало ясно, что этот ловкач его таки обставил. Сопляк возомнил себя умнее всех, но не тут-то было. Пират поклялся себе во что бы то ни стало выпотрошить наглеца, как только они доберутся до сокровища – уж тогда-то ему ничто не помешает это сделать. Конечно, он даже виду не подал, что подумал об этом, чтобы не спугнуть. Но до чего же ловок, сожри его морской дьявол!
– Мур-рена, – рыкнул капитан. – Шут с тобой. По рукам.
Тхенда расстался с Борком прямо на выходе – им нужно было в разные стороны. Вор не опасался слежки, будучи уверенным, что сумел добиться своего. Риск, без спора, был велик, но оправдан – судя по тому, что он вышел из трактира самостоятельно. Молодой человек предусмотрительно оплатил комнату в ночлежке на другом конце района, там, где на него уже не станут обращать так много внимания, а следовательно не станут и совать нос в его дела. С недавнего времени это стало критичным.
Уже давно стемнело, а летний дождь сделал видимость и вовсе нулевой, но Тхенде было не привыкать ориентироваться в темноте; к тому же, возможности его зрения слегка превышали норму. Тёплые капли, падающие на лицо, успокаивали, остужали злобу, и против воли смывали маску вора-авантюриста, которую ему пришлось на себя примерить.
«Вот до чего я дошёл».
Он буквально вбежал в свою комнату и, закрыв за собой дверь, замер на какое-то время.
«До Тхенды».
Рэна передёрнуло.
«Я омерзителен. Лгу, изворачиваюсь и совершаю подлости одну за одной – пусть под прикрытием маски, но всё же это я, я, а не кто-то другой. И ведь у меня получается, словно я занимался этим всю жизнь. Если бы кто-то
