момент всей рыбалки.
Я вообще не склонен к суеверию, но рыболовы к приметам относятся очень серьёзно. Говорят, что если упустишь первую рыбу, то вся рыбалка будет неудачной. Я много раз пытался убедить себя, что это обыкновенная выдумка, но практика неустанно доказывала обратное. Каждый раз, когда после первой поклёвки рыба сходила с крючка, либо клёв прекращался вовсе, либо сходов было за рыбалку больше, чем выведенных на берег рыбёшек. Поэтому, хочу я того или нет, мне пришлось считаться с этой приметой, и каждый раз, вытаскивая свою первую добычу, моё сердцебиение учащается, и я начинаю заметно нервничать.
На этот раз мне повезло, я вытащил на берег небольшую устирку. Правильное её название – густера, но в наших краях почему-то часто первую букву пропускают, и я с детства знаю её, как краснопёрую устеру, из-за её красных грудных плавников.
Однажды я спросил у отца, почему устеру называют краснопёрой. Неужели бывает ещё какая-то устера? Он рассказал мне, что многие любители на реке совершенно не разбираются в названиях рыб. Для них всё, что не лещ – устера. И белоглазка, и синец, и подлещ – всё устера. У рыбаков так заведено, что они часто ходят по берегу и интересуются успехами своих коллег. Кто что поймал, на какую наживку, на каком расстоянии от берега и на какой глубине – это важная информация, чтобы подкорректировать свои действия, если твой сосед ловит одну за другой, а ты не знаешь, чем себя занять от скуки. Так вот, чтобы определить какая именно устера была поймана, знающие люди придумали уточнять, краснопёрая ли была устирка или та, которая на самом деле вовсе не устера. Не знаю, правда это или нет, но меня эта история заставила улыбнуться.
Освободив рыбу от крючка, я кинул её в садок, а садок отнёс в воду. Затем я воткнул в песок рогач и привязал садок к нему так, чтобы я мог до него дотянуться с берега. Потом я поменял пострадавших опарышей, добавил в кормак немного гороховой каши и забросил снасть на то же место, где произошла первая поклёвка. После этого я вернулся к оснащению последнего незадействованного спиннинга.
Хлыст моего эксклюзивного прута ручной сборки был сделан из учебной рапиры для фехтования. Ручка была выточена из дерева на токарном станке и покрыта лаком. Имея сверхбыстрый строй и очень маленькую длину, он не позволял выполнить дальний заброс ни лёгкой, ни тяжелой снастью. Поэтому использовать его можно было только для ловли на живца, когда забрасывать наживку далеко нет острой необходимости, потому что хищная рыба часто сама подходит близко к берегу, как раз в поисках мелкой рыбёшки на закуску. Оснастив его по тому же принципу, что и предыдущий прут, я отправил свою живую приманку в воду и на всякий случай решил подпереть спиннинг хорошеньким булыжником, размером чуть меньше футбольного мяча, чтобы ненароком большая рыба не утянула его за собой. О таких случаях я неоднократно слышал от папиных коллег во время ночных посиделок у костра.
Теперь мне оставалось только ждать,
