вытащил первую рыбешку, когда ему было четыре года. Дед смастерил ему удочку из ветки ближайшего кустарника и объяснил, как ей пользоваться. Полагаю, что это был хитрый план, как занять ребенка, чтобы тот не путался под ногами, но, поймав свою первую добычу, почувствовав вибрацию прутика от сопротивляющейся рыбешки, испытав гордость за победу, хоть и над мелкой, но всё же рыбой, мой папа заразился рыбалкой навсегда.
Ему повезло застать те времена, когда для ловли, скажем, окуня достаточно было наживить кусочек двустворчатого речного моллюска, называемого беззубкой, а в магазинах «Охота и рыбалка» ещё не продавались пластиковые рыбки, настолько похожие на живых, что больше хочется отнести их к произведениям искусства, чем к приманке для хищных обитателей рек и озёр. Кстати, они бывают даже ручной работы. И стоят, как десять килограмм свежей, уже пойманной, рыбы. К сожалению, в те времена в магазинах «Охота и рыбалка» не было не только воблеров и виброхвостов, но и всего остального тоже часто не было. Когда мы разбирали папин старый рыболовный хлам на антресоли, я был поражён тем, что среди прочего барахла, там оказались гипсовые формы для отливки блёсен и грузков любых размеров и на любой вкус. Отец показал мне свои поводки и отводы, которые сам скручивал из проволоки, самодельные вертлюги и карабины, даже садок, который однажды он сплёл сам. И сделал он это не из любви к рукоделию, как можно было бы подумать, а потому что иначе раздобыть все эти нужные вещи порой было невозможно.
Когда рыбалкой увлёкся я, ситуация кардинально изменилась. Конечно, она изменилась не из-за того, что именно я увлёкся рыбалкой, а вследствие многих неблагоприятных для рыбной популяции факторов. Снастей на любой вкус в магазинах стало в десятки раз больше, а рыбы в реках во столько же раз меньше. Загрязнение воды производственными отходами, регулирование течения плотинами, не позволяющее рыбе свободно и безопасно нереститься, в конце концов, современные рыболовные технологии и браконьерство – всё это послужило причиной уменьшения рыбных ресурсов, и стимулом для изобретения всё более новых и изощренных способов перехитрить современную добычу.
Свой первый трофей я поймал на устье Десны, где мы всей семьёй жили каждое лето в деревянном домике на бетонных сваях, необходимых там каждому строению, чтобы его не затопило весенним паводком. Мне тогда было пять лет. Отец доверил мне бамбуковую удочку с самой примитивной снастью для ловли живца. Помню, как мне было тяжело управляться поначалу с прутом, и с каким трудом мне давался каждый заброс, поскольку удочка казалась мне невероятно длинной. В сравнении с моим ростом так и было, но, вытащив на берег свою первую верховодку (так в наших краях часто называют уклейку – мелкую рыбку, имеющую продолговатую форму тела, обитающую у поверхности воды, и питающуюся всем, что в неё падает), я стал намного увереннее и смелее. Уже через неделю ежедневной практики ни длина удочки, ни её вес не мешали мне преследовать главную цель – рыбу. Замечая меня, увлеченно
