слишком устали – они только и могли таращиться на силуэт за стеклом. Наконец Грир встряхнулся, выводя себя из транса.
– Конечно, почему нет? Собрание закончено, мон. Заходи. – Он щелкнул засовом и распахнул дверь. – Братья во Псах, это Николас Левертов.
Николас шагнул вперед под взгляды удивленных глаз. Он был одет в кремовые брюки и рубашку, с плеч, словно мантия, свисал бледно-персиковый плащ. Специальные очки закрывали глаза, на шее – тонкая цепь с золотым распятием. Он оделся, чтобы подходить под стереотип итальянского киномагната, догадался Айк, вплоть до фетровой шляпы Феллини.
– Джентльмены, надеюсь, вы простите мне столь неуместное вторжение – привет, Айзек, как я тебе? – но я не мог придумать другого способа застать вас всех вместе.
– Ну, застал, – сказал Норман Вон. – Дальше что?
Норману не понравилось, что Грир так быстро отодвинул засов: решать, когда логово открыто для публики, – обязанность начальника службы безопасности.
– Ну, я просто скинуть, Большой Друг, – белые пальцы щелкнули, и в них появилась черная карта, – вот это. – Он сунул ее Норману в кобуру к сорок четвертому калибру. – И вот это. – Веер других карт раскрылся в каждой руке. – Будьте так добры.
Карты выглядели одинаково, все с надписью «Благородный Битый Пес», но тем не менее это были официальные приглашения, и притом для всех. Последняя карта в веере была широким жестом вручена Айку Салласу. Когда тот запротестовал – мол, разлюбил сборища, – гость наклонился и что-то коротко сказал Айку в ухо, после чего вихрем вылетел за дверь – туда же, откуда пришел. Сгрудившиеся на крыльце Братья во Псах смотрели, как лимузин прыгает по ухабам грязной от дождя улицы.
– Что это за мистер Икс? – первым заговорил писарь Альтенхоффен. – Одинокий рейнджер или Зубная фея?
– Наверное, Зубная фея, – рассудила миссис Херб Том. – Одинокий рейнджер не стал бы целовать Айка Салласа в щечку.
– Это был не поцелуй, – возразил Айк. Клуб притих. – Скорее приказ царствующей особы, – продолжил он, неодобрительно поведя плечами. – Ник сказал, что Его Величество мистер Стюбинс желают меня видеть. Лично. Поехали домой, Грир. Я считаю, старый Марли уже достаточно потерся локтями и готов лечь в люльку. Я так точно.
7. Что хочешь ты, с огнем в глазах,
С седою бородой?[30]
На утрене в русской православной церкви отец Прибилов обнаружил больше народу, чем прежде на Рождество и Пасху вместе взятые. Все сидячие места оказались заняты, – когда зазвонил колокол на старой шаткой колокольне, оставались только стоячие. Люди шли, подобно пилигримам, выразить благодарность за нежданный подарок.
Большинство собравшихся были так же стары и шатки, как их молельный дом, да и сам батюшка. Осколки лучших времен: рыбаки былых путин со своими запутавшимися рыбачками, старые пра. Очень много старых
Строки из «Поэмы о старом моряке» Сэмюэля Кольриджа, здесь и далее перев. Н. Гумилева.
