style="font-size:15px;"> Отношение же самой этой власти к меньшевикам оставалось резко отрицательным, хотя и испытывало колебания. 30 ноября 1918 г. меньшевистская партия была легализована, весной 1919 г. вновь начались аресты и была закрыта новая центральная газета социал-демократов «Всегда вперед»; еще одна либеральная «оттепель» имела место в начале 1920 г., но и она быстро сменилась волной террора.
В начале 1920 г. Мартову удалось установить связь с европейскими социалистическими партиями, занимавшими центристские позиции – французской, австрийской, – и, главное, укрепить связь с Независимой социал-демократической партией Германии. В этих партиях шли острые дискуссии по вопросу о международной принадлежности. Мартов полагал, что они должны не только сохранить организационную самостоятельность, но и образовать собственное международное объединение, которое, однако, рассматривалось как временное, как этап на пути к восстановлению единства социалистического движения.
Весной 1920 г. руководство НСДПГ пригласило делегацию меньшевистской партии принять участие в партсъезде, который должен был состояться в Галле. Предполагалось, что делегация использует поездку в Европу и для разъяснения своей позиции в событиях, происходивших в России. На совещании руководящей группы меньшевиков в апреле 1920 г. было решено направить Мартова за границу в качестве представителя партии. Фактически такое решение означало отстранение П. Б. Аксельрода от выполнения этой функции, которую он нес с 1917 г. Вызвано это было тем, что личная позиция Аксельрода, связанного с центристской группой в меньшевистской партии, не соответствовала левому курсу меньшевиков-интернационалистов, которые теперь заняли господствующее положение. В июле ЦК РСДРП (объединенной) обратился в Совнарком РСФСР с заявлением о выдаче заграничных паспортов Мартову и Абрамовичу, командируемым для организации заграничного представительства партии. По другим данным, просьба была адресована ЦК РКП(б) и II конгрессу Коминтерна. Вопрос был передан на рассмотрение Политбюро ЦК РКП(б), на заседании которого имели место споры. Если верить сведениям, которые через какое-то время получил Б. И. Николаевский, Н. И. Бухарин, возвратившись с заседания, заявил своему знакомому: «Большинство было против; меньшевики будут ставить палки в колеса всей работе Коминтерна, но мы ничего не могли поделать с Ильичом, который влюблен в Мартова и хочет во что бы то ни стало помочь ему уехать за границу»[27]. Если учесть, что эмоциональные слова Бухарина о «влюбленности Ленина» были произнесены, скорее всего, в состоянии раздражения по поводу принятого решения, то остальное, безусловно, соответствует истине – Мартов получил визу по настоянию Ленина.
И на этот раз ленинская логика не была сложной – она соответствовала переиначенной русской поговорке: «Дальше едешь – тише будешь». Если Ленин считал нецелесообразным применять суровые репрессии против Мартова (состояние его здоровья почти неизбежно привело бы к быстрой
