пришли забрать Папу? – молящим голосом спросила она, вцепляясь в руку матери. – Они здесь из-за него, да?»
Мать не ответила. С лестничной площадки опять донеслись громкие голоса. Мать быстро накинула халат, потом взяла дочь за руку и пошла к двери. Рука у нее была горячая и влажная. «Как у ребенка», – подумала девочка.
– Да? – робко сказала мать, не трогая замок.
Мужской голос выкрикнул ее фамилию.
– Да, месье, это я. – К ней вдруг вернулся прежний акцент, сильный, почти режущий слух.
– Немедленно откройте. Полиция.
Мать поднесла руку к горлу. Девочка заметила, что мать очень бледная. Она как будто застыла, заледенела и была не в силах шевельнуться. Никогда еще девочка не видела такого страха на лице матери. Она почувствовала, что и у нее во рту все пересохло от тревоги.
Люди с той стороны стукнули еще раз. Мать дрожащей, неловкой рукой открыла дверь. Девочка задрожала, ожидая увидеть серо-зеленые мундиры.
На пороге стояли двое мужчин. Полицейский в большой каскетке и темно-синей накидке, спускающейся ниже колен, и мужчина в бежевом плаще. У второго в руке был список. Он повторил фамилию матери. Потом отца. Он прекрасно говорил по-французски. «Значит, нам нечего бояться, – подумала девочка. – Раз они французы, а не немцы, опасности нет. Французы не сделают нам ничего плохого».
Мать прижала дочку к себе. Малышка слышала, как колотится ее сердце. Она была готова оттолкнуть мать, чтобы та держалась прямо, а не съеживалась, и смотрела на мужчин с уверенностью и чтобы ее сердце не трепыхалось, как перепуганный зверек. Ей хотелось, чтобы мать была смелой.
– Моего мужа… нет, – пролепетала мать. – Я не знаю, где он. Я не знаю.
Мужчина в бежевом плаще отстранил ее и прошел в квартиру.
– Поторопитесь, мадам. Даю вам десять минут. Соберите какие-нибудь вещи на два-три дня.
Мать не двинулась с места. В полной растерянности она смотрела на полицейского. Тот остался стоять на лестничной площадке, спиной загораживая выход. Он казался усталым и безразличным. Она тронула его за темно-синий обшлаг.
– Месье, прошу вас… – начала она.
Полицейский убрал руку и отвернулся, бросив на мать жесткий равнодушный взгляд.
– Вы слышали? Вы пойдете с нами. Вы и ваша дочь. Делайте, что вам говорят.
Париж, май 2002 г.
Бертран, по обыкновению, опаздывал. Я старалась не особенно переживать, но у меня не получалось. Зоэ, устав, прислонилась к стене. Бывало, я невольно улыбалась, видя, как она похожа на отца. Но не сегодня. Я подняла глаза на старинное здание. Дом Мамэ. Бывшая квартира бабушки Бертрана. Туда мы собирались перебраться. Скоро мы покинем бульвар Монпарнас с его вечным автомобильным шумом, постоянным мельканием карет «скорой помощи», едущих в соседние больницы, с его кафе, ресторанами, и обоснуемся на этой узкой спокойной
