вереница автобусов и люди, вид сверху. Возможно, снимок был сделан из окна напротив утром в день большой облавы.
Мы поискали мемориальную доску, хоть какой-нибудь знак, напоминающий о том, что произошло здесь когда-то, – но напрасно.
– Поверить не могу, что ничего нет, – сказала я.
Только на бульваре Гренель, на другом углу улицы, мы наткнулись на то, что искали. Маленькая доска, довольно простая. Хотелось бы мне знать, глянул ли на нее хоть кто-нибудь.
16 и 17 июля 1942 года 13152 еврея были задержаны в Париже и его предместьях, депортированы и убиты в Освенциме. На Зимнем велодроме, который располагался здесь, 4115 детей, 2916 женщин и 1129 мужчин содержались в нечеловеческих условиях полицией и правительством Виши по приказу нацистских оккупантов. Благодарность всем, кто попытался прийти им на помощь. Прохожий, помни!
– Интересно, – подумал вслух Бамбер, – почему столько женщин и детей и так мало мужчин?
– Ходили слухи о том, что готовится большая облава, – пояснила я. – Раньше уже было несколько, в частности, в августе сорок первого. Тогда задерживали только мужчин. Те облавы не были ни такими масштабными, ни так тщательно подготовленными, как эта. Вот почему она и приобрела печальную известность. В ночь на шестнадцатое июля большинство мужчин прятались: они думали, что женщин и детей оставят в покое. Но ошиблись.
– Как долго власти планировали эту облаву?
– На протяжении месяцев, – ответила я. – Французское правительство со своей стороны разрабатывало план с апреля сорок второго, составляя списки всех евреев, подлежащих задержанию. Более шести тысяч парижских полицейских были привлечены к выполнению этой задачи. Вначале была выбрана дата четырнадцатое июля. Но в этот день Франция отмечает свой национальный праздник[21]. Вот почему дату сдвинули.
Мы направились к станции метро. Это была мрачная улица. Мрачная и печальная.
– А что было потом? – спросил Бамбер. – Куда отправили эти семьи?
– Несколько дней их держали на Вель д’Ив. В конце концов туда допустили группу врачей и медсестер. Все они рассказывали, какой хаос и отчаяние там царили. Потом все семьи отвезли на Аустерлицкий вокзал, а оттуда – по лагерям в окрестностях Парижа. И в конце концов прямиком в Польшу.
Бамбер вскинул бровь:
– Лагеря? Ты хочешь сказать, что во Франции были концентрационные лагеря?
– Эти лагеря рассматривались как французские предбанники Освенцима. Ближайшим к Парижу был Дранси. Еще был Питивье и Бон-ла-Роланд[22].
– Интересно, на что похожи эти места сегодня, – задумчиво сказал Бамбер. – Хорошо бы съездить и глянуть.
– Съездим, – кивнула я.
Мы сделали небольшую остановку на углу улицы Нелатон, чтобы выпить кофе. Я бросила взгляд на часы. Сегодня я обещала навестить Мамэ. Понятно, что уже не получится. Слишком поздно. Решила
14 июля – День взятия Бастилии.
