обратитесь к комиссару Ле-Гуэну. Или непосредственно в прокуратуру.
– Господин Верховен… Вокруг обоих этих дел поднимается большой шум. В редакциях все скачут как блохи. Я и недели не дам до того, как таблоиды и скандальные издания подыщут вам очень убедительных подозреваемых и опубликуют фотороботы, в которых одна половина Франции сможет узнать вторую. Если вы не поделитесь серьезными данными, вы породите психоз.
– Если бы это зависело исключительно от меня, – сухо пояснил Камиль, – пресса была бы информирована только после ареста убийцы.
– Вы бы заткнули рот прессе?
Камиль снова остановился. Больше и речи не могло быть о взаимных уступках или стратегии.
– Я бы помешал ей «порождать психоз». Или, другими словами, нести всякую чушь.
– Значит, от уголовной полиции нам ждать нечего?
– Отнюдь, мы должны арестовать убийцу.
– Вы полагаете, что пресса вам не нужна?
– На данный момент именно так.
– На данный момент? Вы циничны!
– Просто несдержан.
Бюиссон, казалось, на секунду задумался.
– Послушайте, думаю, я могу вам кое в чем помочь, если хотите. В чем-то личном, очень личном.
– Вряд ли.
– Да нет же, я могу обеспечить вам рекламу. На этой неделе моя очередь делать большой подвал с портретом, хорошая фотография в центре и все такое. Я уже начал писать об одном типе, но он может подождать… Так что, если пожелаете…
– Оставьте, Бюиссон…
– Да нет, я серьезно! Это же просто подарок, от такого не отказываются. Мне только нужно три-четыре факта, касающиеся вас лично. Я сделаю сенсационный портрет, уверяю вас… А в обмен вы мне расскажете, как продвигаются эти два дела, ничего компрометирующего.
– Я уже сказал: оставьте, Бюиссон.
– С вами трудно работать, Верховен…
– Господин Верховен!
– Советую вам все-таки сменить тон, «господин Верховен».
– Майор Верховен!
– Ладно, – процедил Бюиссон холодным тоном, который заставил Камиля заколебаться. – Как вам будет угодно.
Бюиссон развернулся и пошел прочь, как и подошел, размашистым уверенным шагом. Если Камиль и представал иногда в качестве медийного лица, причиной были отнюдь не его таланты к переговорам или дипломатии.
5
Из-за своего роста Камиль остался стоять. А так как не садился он, то и никто другой не чувствовал себя вправе сесть, поэтому каждый новичок усваивал негласное правило: здесь совещания проводятся стоя.
Накануне Мальваль и Арман потратили немало времени, пытаясь снять свидетельские показания с соседей. Особой уверенности в успехе они не питали, потому что не имелось ни одного соседа. Особенно ночью, когда квартал был не оживленнее, чем бордель в Царстве Небесном. Жозе Ривейро, пока ждал условного сигнала от девушек, не видел ни одного прохожего, но, возможно, кто-то объявился
