же смотрю телевизор, правильно? Но после-то… Почему я не могу забрать ее сейчас?
– Все не так просто, – сказал Кевин. – Если мы кого-то арестуем…
– Если?.. Вы хотели сказать – «когда»?.. – Ники вскочил и заметался по комнате из стороны в сторону, пытаясь на ходу закурить новую сигарету. – Или Сьюз не такая уж важная птица, чтобы вы ради нее из кожи вон лезли?
Пола почувствовала, как Кевин напрягся.
– Послушай-ка, ты… Когда мы кого-то арестуем, адвокаты преступника могут потребовать повторного вскрытия – просто для того, чтобы исключить ошибку. Это особенно важно, когда причина смерти вызывает сомнения. Или, как в нашем случае, когда речь идет об особых обстоятельствах.
– Черт! – Ники сплюнул. – Вы, ребята, работаете так медленно, что нас всех тут поубивают еще до того, как вы кого-то задержите. – Остановившись у стены, он прижался к ней лбом. В профиль очертания его фигуры выглядели как художественная аллегория отчаяния. – А вдруг вы никого не найдете, и этот извращенец останется безнаказанным? Сколько еще пройдет времени, прежде чем мне вернут мою Сьюз?
Пола поняла, что парень завелся и что сегодня от него никакого толка уже не будет.
– Обратись в коронерскую службу, Ники, – сказала она спокойно, но без высокомерия. – Там тебе скажут точнее. – Поднявшись, она подошла к нему и положила руку на плечо. Под майкой она почувствовала твердую кость и дрожащие мускулы. – Я тебе очень сочувствую, – сказала Пола. – И поверь, я отношусь к убийствам достаточно серьезно. К любым убийствам… – подчеркнула она, вручая Ники свою визитку. – Если вспомнишь что-нибудь важное, позвони. – Пола слабо улыбнулась. – Даже если захочешь просто поговорить о Сьюз – все равно звони.
16
Кэрол разглядывала Пенни Бёрджесс – корреспондентку «Брэдфилд ивнинг сентинел таймс», и на лице ее все яснее проступала брезгливая гримаса. Для нее не имело ровным счетом никакого значения, что сейчас она смотрела пресс-конференцию через служебную камеру внутренней системы видеонаблюдения, а не присутствовала в конференц-зале лично. С самого начала службы в Брэдфилде журналистка вызывала у Кэрол стойкое отвращение, несмотря на ее попытки взывать к женской солидарности и стремлению к справедливости, которое она якобы разделяла. Пожалуй, больше всего Кэрол злило, что человек, который утверждал, будто разделяет идеалы, близкие к ее собственным, на деле попирал их буквально на каждом шагу. Но самым непонятным и раздражающим было то, что Пенни Бёрджесс казалась практически непотопляемой. Вот уже несколько раз ее карьере должен был прийти гарантированный и заслуженный конец, и тем не менее Пенни продолжала писать передовицы и появляться в конференц-залах, разодетая так, словно она – лондонская журналистка, работающая исключительно в области высокой моды. В свое время Пенни Бёрджесс едва не погубила и карьеру, и брак Кевина Мэттьюза, склонив его к интрижке и одновременно к серьезному нарушению служебной тайны, – и вот она опять сидит в первом ряду на полицейской
