Марковна и они пошли за домработницей.
А за столом вновь возобновился разговор о творчестве Афанасия и о его жизни в Париже.
– Я с помощью Алисы общаюсь с внучкой Анжел-Валери, жаль не могу получше разглядеть ее, – с сожалением, но с нескрываемой радостью произнес Вилор Феликсович.
– Ну, ты, старик, хорошо устроился. Домработница, личный секретарь, да еще сын – известный писатель, – пробасил Воробьев.
– Не завидуй, Никанор, – укорила Луиза Марковна, вернувшаяся из комнаты Афанасия. – У Майи повысилось давление, я дала ей таблетку и уложила отдыхать. Через полчаса еще раз измерю.
– Во-первых, я не завидую. Тяжело обходиться без посторонней помощи и зависеть от кого-то. А у Майи, кстати, в эти дни давление поднималось, и она на сердце жаловалась, – перевел разговор Никанор Николаевич после возникшей тишины в гостиной.
– Ну, и дипломат ты фигов, – упрекнул Еникеев, – а еще в КГБ работал.
– Да чего вы все накинулись на Никанора. Он прав, я нуждаюсь в посторонней помощи, – воскликнул Вилор Феликсович. – Афанасий мне об этом давно твердил, а я упрямился. Я очень благодарен Алисе: она настояла на моем обследовании во Франции. Давно надо было это сделать.
Гости становились оживленнее. Алисе стало скучно среди взрослых людей, и она включила музыкальный центр и поставила диск с танцевальной музыкой. Рустам Еникеев сразу отреагировал и пригласил Розу Руслановну на танец. Женщина явно понравилась ему.
Супруги Лукъяненко и Вилор Феликсович обсуждали его скорый отъезд во Францию. К ним присоединились Макар Леонтьевич и его жена Нелли Натановна Никитины.
Алиса отметила, что Воробьев в отсутствие жены налегал не столько на еду, сколько на спиртное.
– Никанор Николаевич, ты бы полегче и изредка закусывай, – посоветовал Рустам Маратович, также заметивший это.
Воробьеву явно не понравилось замечание, но в гостиную вошла Анна Федоровна, предложила приступить к чаепитию.
Все дружно согласились, стали пересаживаться в кресла и на диван, а Анна Федоровна и ее невестка принялись убирать грязную посуду со стола.
Им стала помогать Алиса.
– Надо бы Майю разбудить, она любит сладкое, – напомнил Никанор Николаевич, заметно захмелевший.
– Я разбужу, – сказала Анна Федоровна, забирая со стола опустевшее блюдо. – А невестка торт принесет.
И она вышла из гостиной.
Буквально через минуту раздался женский крик, искаженный ужасом.
Этот крик заставил всех вздрогнуть и почти протрезветь.
Алиса находилась в кухне, расположенной почти рядом с комнатой Афанасия, быстро среагировала и выбежала на крик. У распахнутой двери комнаты Афанасия, держась за стену, стояла бледная Анна Федоровна.
– Алиса, она мертва, – прошептала побелевшими губами домработница. – Ой, мамочки… Это что же такое, – прошептала она и стала сползать по стене, но подбежавшая Нина,
