умылись у реки, и подходили к своим соседям,, стараясь через силу улыбаться, к родному дому. Собаки, Злейка и Зубок учуяли их издалека и заливаюсь радостным лаем, и бабушка сбежала вниз и подбежала к калитке, встречая внука и внучку. Долго они стояли, обнявшись, а вокруг прыгали радостные собаки, ждущие, когда и на них обратят внимание.
– Вернулись, – все повторяла бабушка, вытирая слезы, и не сводила взгляда с любимых внуков, – Живые, мои ненаглядные, пойдемте в дом.
Они поднялись в горницу, бабушка усадила их за стол, налила им мед в чаши.
– Вот, ватрушки только вчера пекла, как чувствовала, что вернетесь. Ешьте, ешьте. Похудели то как, – все приговаривала счастливая женщина, – не уморила то тебя Эльга?
– Нет бабушка, – отвечал Ван улыбаясь, и съедая еще кусочек пирога, – рыба, мед. Хорошо все. Это она не ест ничего, только мед пьет.
– Эво как. – удивилась Зима и покачала головой, – а ты не мерз там, в её Ледяных чертогах?
– Пещеры там, бабушка.. Не мёрз, в соболях ходил, – ответил внук, – только в них, и спал ими укрываясь.
– Богато, – согласилась женщина, вытирая сбежавшую слезу, – да место тяжелое, вечно сыро, мелкий дождь без конца, промозгло.
– Так-то так, бабушка. – согласилась Алёна.
– А как вас в селении нашем вас добрые люди встретили? – спросила Зима, счастливо улыбаясь.
– Жарко.
Посвящение и испытания
Ван успел отдохнуть в родном доме две недели, рука зажила. Бабушка кормила внука и внучку только пирогами, не знала в какой угол посадить, а первые три дня и и дома не выпускала, собак спустила. Все боялась, что придет за ними Ледяная царевна, да и заберет на свой остров, в свое царство.
– Вот, поешь, Ван, напекла сегодня ваши любимые с Аленой с капустой и яйцами, ешьте. Чем тебя там, внучок, Эльга кормила, даже подумать боюсь. И не холодно было?
– На соболях спал, соболями накрывался, – говорил с набитым ртом юноша, – рыба, бабушка, рыба. Вот и вся еда. – повторял внук уже в третий раз.
– А тебя, Аленушка, на Алатыре, чем потчевали?
– Тоже рыба, бабушка, ну и хлеб ячменный, и козий сыр иногда. Как обычно. Погода там… То дождь с ветром, то ветер с дождем. Не то что дома, у нас вот как красиво!
После обеда, Зима взялась расчесывать Аленины волосы частым гребнем, увидела ее шею и ахнула только.
– Так ты теперь сама Посвященная, – тихо сказала потрясенная женщина, – в пятнадцать-то лет, – говорила она и вздыхала, проводила гребнем по светлым волосам внучки, – значит, сама Эльга Вана отпустила? Ты попросила, а она отпустила?
– Так все и было, бабушка, – честно посмотрела она в её глаза, – Там же и стража, тридцать неживых, и Семеро Грезящих. Как бы я могла уйти от них? – пожала девушка плечами.
– Так то так, – с сомнением отвечала женщина,
