то ли зарычала. А дальше стало происходить невероятное, мага затрясло, злость в глазах, сменилась удивлением, потом ужасом, и он рухнул на колени, а затем и лицом в пыль. А меня переполнила непонятная для меня энергия, которая раздирала меня от злости и ненависти на весь мир и, не выдержав этот шквал новых для меня эмоций, я потеряла сознание.
С этого дня пропала кроткая Лейла, а появился маленький, озлобленный на мир демонёнок. Я стала огрызаться, могла не делать того, о чём меня просили. Если отец наказывал меня, то я злилась ещё больше, и что-нибудь обязательно делала назло. Отец не знал, что со мной делать, и решил отправить на лето семью в загородный дом, подальше от города и его суеты, надеясь, что на природе я успокоюсь. Знал бы он, чем это закончиться…
А я получила простор для своей тёмной сути, что поселилась во мне. Я сбегала, через дырку в заборе и носилась как угорелая по лесу. Стыдно говорить, но животным и птицам тогда досталось. А потом в моей голове поселилась идея скомпрометировать мою безупречную сестру Розалинду. И я подбила её сбежать с собой через ту злосчастную дыру в каменном и, казалось, капитальном заборе, и потащила её на болото, чтобы попугать, как следует. Мы залезли в самую топь, и Розалинда стала тонуть. Я смеялась над ней и хохотала, а она просто смотрела на меня своими огромными сверкающими глазами, когда же я попыталась вытянуть её из трясины, то ухватила за руку, забыв, что я от страха вытягиваю силу. По руке полился свет, и я как завороженная смотрела на него, а когда поняла, что творю, оказалось, что поздно, топь основательно затянула обессиленное тело, и хрупкая девочка очень быстро исчезла в глубине. Я же, вся мокрая и дрожащая, осталась на кочке, смотреть на пузырьки и руку, что всё ещё торчала из грязной воды. Потом у меня, от ужаса произошедшего, началась истерика, и я бросилась домой. Я так кричала, что мать не сразу поняла, что случилось, а когда до неё дошло, она как-то разом посерела лицом и стала оседать на пол. Отец организовал поиски, но болото никогда не отдаёт свою добычу, искали долго, но так ничего не нашли.
После этого происшествия родители отвернулись от меня, отец, позвав меня в кабинет, долго смотрел на меня через какой-то странный артефакт, поворачивая по кругу, потом всё понял, его затрясло, и он закрыл глаза. Я попыталась прижаться к нему, как раньше, но он отослал меня, не дав прикоснуться к себе. Он не простил меня, не попытался помочь, он просто вычеркнул меня из своей жизни. Вскоре он определил меня в престижный пансионат с тотальным контролем за такими, как я, девочками. В ночь перед отъездом в спальню тихонько зашла мать и долго беззвучно плакала, потом поправила одеяло, погладила меня по голове и, молча, вышла из комнаты. Провожать меня она не стала, сославшись на плохое самочувствие. Они исправно оплачивали обучение, но видеть меня больше не желали. Не знаю, как на такое согласилась мать, но больше я её не видела. Она прожила несколько лет и тихо угасла от горя. Отец стал затворником и живёт сейчас один за городом, никого, не подпуская к себе. Он, правда, оплатил мне частные
