жителей теперь перемещаются на велосипедах. Когда население города сократилось до одной четвёртой от своего прежнего числа, большую часть городских территорий поглотила природа – а природа всегда забирает ровно столько, сколько может взять. Река Лос-Анджелес, несколько лет назад представлявшая собой всего лишь узкую канаву в бетонных берегах, теперь разлилась бурным потоком. На крышах домов выросли пальмы. В заброшенных офисных зданиях на Саут-Гранд авеню гнездятся стаи птиц численностью до нескольких тысяч особей.
Далия пришла ко мне на следующее утро после обнаружения Импульса.
Она как будто не спала всю ночь – и, разумеется, так оно и было. Я уже привык видеть Далию такой взбудораженной. Её страстная натура проявлялась во всём, в том числе и в преподавании: в первые месяцы после открытия Импульса ко мне приходили многие её студенты, чтобы рассказать, как сильно Далия изменила их жизни. Это было ещё до того, как всё произошло. Вознесение не обошло меня стороной: я потерял жену, дочь и шурина.
Я знаю, что есть и другие – те, кто потерял столько же, сколько и я, или даже больше. Долгое время – теперь я наконец могу в этом признаться – я винил в случившемся Далию. Я знаю, как это звучит. Она вроде национального героя глобальных масштабов. Но до того как информация о других сигналах вышла наружу, я винил Далию в том, что она обрушила на нас это бедствие. Что-то вроде инопланетной Пандоры, только вместо одного кувшина[18] она открыла нам целую Вселенную.
Хотя значительную часть своей жизни я провёл, глядя в небо, я никогда не питал особых надежд на то, что однажды мы откроем что-то по-настоящему важное, кроме новых звёзд и новых астрономических явлений. Я никогда не верил в существование других разумных цивилизаций где-то там, за пределами нашей планеты. На мой взгляд, мы всегда были одни. Случайное чудо в пустоте космоса.
А самое смешное здесь то, о чём сейчас все так боятся говорить, потому что этот вариант всё ещё может оказаться правдой. После Вознесения, после Финала мы, выжившие, остались здесь в полном одиночестве…
Фрэнк замолкает на некоторое время, выдыхая клубы дыма, и смотрит на океан вдали. Через несколько секунд он прочищает горло и продолжает.
Когда Далия показала мне распечатки с данными сигнала, я поначалу растерялся. Она сказала:
– Всё это время мы использовали гравитационное линзирование[19] и ничего не находили. Но когда я откалибровала телескопы на поиск радиоизлучения, мы нашли вот это.
Вот только я напрочь не видел того, что видела в этих данных она.
– Это Импульс, – сказала она, указывая на несколько строчек Кода. – Не как в Гран-Сассо[20] или Миннесоте[21], Фрэнк. Этот сигнал – не от фонового шума и не отражение от какого-то земного источника.
Затем она наклонилась вперёд и подчеркнула:
– Этот сигнал – настоящий.
Эту фразу обычно произносят как «ящик Пандоры», но, согласно мифологическому источнику идиомы, это был кувшин, а не ящик. По всей видимости, древние греки хранили ценные вещи (или, в данном случае, могущественное зло) в больших глиняных кувшинах, а не в каких-либо ящиках или коробках.
«Гравитационное линзирование» основано на том, что масса искривляет потоки света. Гравитационное поле массивного объекта вроде планеты искривляет пространство далеко за своими пределами, как и проходящие мимо световые лучи. Астрономы используют эти искривления света для поиска далёких от Земли объектов – это и называется гравитационным линзированием. Тёмная материя, предмет исследований Далии, тоже обладает этим искривляющим свойством, хотя она и невидима сама по себе.
Гран-Сассо – Национальная Итальянская Лаборатория в городе Гран-Сассо, подземный центр исследований для физиков.
Миннесотский Институт Астрофизики.
