в рот, – приказал Емельцов. Мила почувствовала, как деревянная рукоятка надавливает на её губы и разомкнула губы. Снова вспышка камеры.
– Отлично, детка, отлично! – возбуждённо воскликнул Емельцев.
Девушку отвязали, но не дали даже растереть затёкшие руки, Стас поставил её на колени и завёл её руки за спину, обвил их верёвкой от плеч до запястий, затем связал щиколотки и к ним привязал запястья, заставив девушку прогнуться спиной назад. После того, как кадр был готов, Стас развязал путы, но только затем, чтобы опять перекрутить её тело верёвками. Он действовал быстро, чётко и профессионально, по его уверенным движением можно было догадаться, что он это делает не раз. Милу положили на спину, высоко поднимали её связанные ноги, прикрепляя их на крюк к потолку, раздвигали ноги и фиксировали к ним связанные запястья, ставили девушку и нагибали её, подвязывая на верёвки, свисающие с потолка. И когда Мила не чувствовала ничего, кроме боли в затёкшем теле и огромной усталости, Емельцев, наконец, объявил о конце сессии. Мила поспешила скрыться от жадных взглядов мужчин за ширмой, где её ждала девушка-визажистка.
– Ты хорошо держалась, умница. Очень профессионально, – произнесла девушка и протянула Миле влажные салфетки, – Вытри лицо, ты плачешь. Тушь водостойкая, но всё равно сейчас потечёт.
Глаза воспалились от яркого света софитов, лицо опухло от слёз, руки затекли так, что Мила не могла удержать салфетку. Незнакомая девушка принялась ей массировать плечи, приговаривая:
– Сейчас… сейчас пройдёт. В аптеке мазь от ушибов купи, запястья смазывай.
Мила обратила внимания на свои запястья, покрытые красными полосами. Как же она выйдет на сцену в таком виде?!
Наконец, Мила оделась, очистила лицо от макияжа, причесалась, прибрав волосы в тугой узел, и несмело выглянула из-за ширмы. Стас снимал верёвки с потолка, Иван и его ассистент уже убрали камеры, Емельцев нетерпеливо потирал руки.
– Давай посмотрим, как получилось, Иван, – обратился он к фотографу.
– Позже. Завтра отдам тебе готовые материалы, – отозвался Иван, подошёл к Миле и обратился к ней: – Тебя жду, Мила. Пошли, подвезу до дома.
Больше он ничего никому не сказал, только кивнул на прощание своему ассистенту, подхватил сумку с камерой и вышел. Мила последовала за ним.
На улице уже темнело, заканчивался долгий летний день. Солнце светило на листья берёз, растущих по краям тротуара, делая их румяными, праздничными. Иван подошёл к своей старенькой «тойоте», открыл багажник, положил в него сумку, а Мила стояла и наблюдала за его простыми действиями. С её глаз по щекам текли слёзы. Иван захлопнул багажник, взглянул на девушку и подошёл к ней.
– Ну, всё, забудь, – произнёс он, – Ты прошла через это, теперь забудь. Это в прошлом.
И не дожидаясь её ответа, обхватил за плечи и привлёк к себе,
