style="font-size:15px;"> – Как же тебя не поймешь с твоим-то коварством, – усмехнулся презрительно теперь уже полностью бывший муж, – что дальше?
– А дальше, «любимый», – уперев руки в боки, сощурила гневно глазки не совсем рыжая бестия, – ты отдашь мне сейчас ключи от моей машины и документы на право владения, ведь то, что разрешала тебе ею какое-то время пользоваться, ничего не меняет, и, если ты не выполнишь сейчас мою волю собственника, я выставлю ее в угон, и, пусть тебе ничего и не будет – я знаю все твои связи! – ее все равно мне пригонят, куда я скажу, твои же товарищи, а может, заставят и тебя самого, что было бы мне только на руку, так как в этом случае ты еще и неприятностей по работе дождешься…
Словарный запас у этой нагловатой женщины был таков, что она могла говорить бесконечно, и если бы Павел не представил ее взору документы на автомобиль, дающие право собственности другому владельцу, то она могла бы говорить бесконечно, оскорбляя и унижая бывшего ей близким мужчину, а главное, наслаждаясь явным своим превосходством. Однако, как только перед ее глазами возник СВР, где все: модель и цвет, регистрационный знак и год выпуска, и даже в том числе указанный ПТС – соответствовали некогда числившемуся за ней транспортному средству, но теперь закреплялись совсем за другим человеком, она чуть не лишалась отведенного ей Господом дара речи, побледнела до невероятных оттенков и придала своему красивому личику выражение, разве что схожее с обманчиво очаровательным демоном. Она хлопала прекрасными глазками, дышала так, будто вот-вот готова была задохнуться, тем не менее продолжала сохранять воинственную позицию, удерживая ладони на все еще восхитительной талии. В такой ситуации, единственное, что она смогла из себя выдавить, так это не совсем членораздельная фраза:
– Что?.. Что это такое?.. Но как ты сумел, ведь я никакого разрешения не давала?
– Да? Разве? – счел нужным нахмуриться отвергнутый муж. – А как же та генеральная доверенность, что мы оформили сразу после покупки? – здесь он, попавший в «сети» такой хитросплетенной ловушки, просто торжествовал, что хоть в чем-то оказался на голову выше вероломной супруги, и, продолжая дальше, позволил себе уже победоносную мимику: – Поэтому я взял на себя смелость воспользоваться переданным мне тобой правом и продал нашу машину, которую – если ты помнишь?! – я брал в кредит, пусть и на потребительский, не оставляющий в праве собственности следов, но по совести она заработана мной, а значит и распоряжаться ею могу только я. Поэтому в этом случае ты можешь подавать в суд, искать там какую-то правду, но, поверь, она будет на моей стороне, а тебе – ха, ха! – ничего не «обломится».
Здесь недостаточно оказавшаяся хитроумной женщина, видимо поняв, что потерпела фиаско, схватив с пола собранные в сумку вещи, сопровождаемая своей верной подругой, готовой ради нее к любой, самой подлой, лжи, выбежала прочь из своей же, как она считала, квартиры, на прощанье лишь крикнув:
