уголь и купоросное масло, он махнул рукой:
– Дозволяю, может, чего у тебя и выйдет.
Когда же до него дошло, что больной или раненый будет спать, а в это время без боли можно ампутировать, например, руку, он от возбуждения забегал по комнате.
– Данилка, светлая ты голова, это же надо до такого додуматься! Ой не верю я, парень, что ты крестьянский сын, что-то здесь не так. Может, ты забыл чего? – спросил он с надеждой в голосе. – Может, ты байстрюк какой знатного рода?
И тут я решил пойти ва-банк:
– Поликарп Кузьмич, никому не говорил, но вам скажу, вы все равно прямо насквозь меня видите. Бабушка мне сказывала, что отец мой Прохор как-то подковывал лошадь проезжему боярину, и у него в возке лежал мальчик годков десяти на вид, в беспамятстве он был. И тот боярин, как отец бабушке рассказывал, очень богато выглядел, сабля вся в золоте и каменьях драгоценных. Он вроде как боялся чего или гнались за ним. Тут Прохор между делом рассказал, что у него сын такого же возраста вчера в лесу пропал, нашел он место, где растерзал его медведь – и косточек не оставил, чтобы похоронить, еще даже не знает об этом никто. Так боярин Прохору мальчика этого отдал и серебра пригоршню насыпал: воспитай, говорит, как сына своего, а когда у меня все устроится, я мальчонку своего заберу. Я, когда из беспамятства вышел, не помнил ничего, так и считал крестьян моими родителями. Три года назад язва моровая по деревне прошла, и приемные родители умерли, вот я у бабки Марфы и жил. Она меня учила травами лечить, заговаривать. А последний год стал я сам читать и писать, вроде не учился, а от бабушки Марфы по лекарскому делу все с налету схватывал. Тут она мне и рассказала про то, что я вроде из боярских детей буду. Но я молчал все время: доказать нечем, да, может, отец-то мой настоящий прижил меня на стороне, тоже нехорошо.
Поликарп Кузьмич слушал все как давно ему известное.
– Я же Мефодьичу сто раз говорил, что слишком ты боек для смерда и знаешь много. Кто же у тебя отцом может быть, чтобы таких учителей иметь? – восторженно заговорил он. Неожиданно воевода остановился на середине фразы и о чем-то задумался.
– Ты знаешь, Данила, а ведь подозреваю, кто может быть твоим отцом. Да, точно, вы ведь как две капли воды похожи. Ну-ка давай заворачивай рукав.
Он завороженно уставился на родимое пятно на правом локте.
– Вот оно, пятно родовое. Ну, Даниил, поедем скоро мы с тобой в нужное место, пусть посмотрит на тебя один человек. Если признает тебя, быть тебе в золоте и чести.
Пока Поликарп Кузьмич собирался меня куда-то везти, наступила осень. Уже больше года я находился в новом для меня мире. За это время произошло много событий, я вроде неплохо устроился в жизни, к тому же маячила перспектива стать боярином и пользоваться относительной свободой. Проверок я не боялся. Кроме бабушки, мои слова проверить было не у кого. А уж моя бабушка – умнейшая женщина, сразу поймет, почему
