href="#n_1" type="note">[1], – поправила Лукас, не сразу сообразив, что Кейдж шутит. Сид и Харди засмеялись. На шутки и розыгрыши Кейджа попадались многие. Причем на агента часто накатывало юмористическое настроение именно в тот момент, когда расследование не давало к тому никаких поводов. Для него этого было чем-то вроде невидимого щита, как у сына Паркера Робби, чтобы отразить атаку зла на свою душу. У самой Лукас наверняка тоже есть что-то подобное, решил Паркер. Своего рода броня, которую она то намеренно демонстрирует окружающим, то прячет от посторонних глаз.
– Давайте свяжемся с группой, изучающей поведенческие типы, – предложил Паркер, – и спросим, нет ли у них в досье кого-то похожего на Диггера?
Лукас идея понравилась, и Кейдж набрал номер в Квонтико.
– У нас есть хоть какое-то описание стрелявшего? – спросил Паркер, не отрываясь от изучения записки.
– Нет, – ответил Кейдж. – Это-то и пугает больше всего. Никто не видел оружия, не заметил вспышки из ствола и не слышал ничего, кроме стука пуль, попадавших в стену. Впрочем, как они попадали в людей, тоже было слышно.
Невероятно.
– В самый час пик? И никто ничего не разглядел? – поразился Паркер.
– Он там был и бесследно исчез, – сказал Сид.
– Как призрак, – добавил Харди.
Паркер присмотрелся к полицейскому. Он был аккуратно подстрижен, ухожен, недурен собой. Обручальное кольцо на пальце. По всем приметам – вполне состоявшийся благополучный человек. Но в его манерах ощущалась чуть заметная меланхолия. Паркеру вспомнилось, как при расставании с Бюро офицер, проводивший с ним последнее собеседование, без всякой видимой необходимости упомянул о высокой подверженности депрессии, свойственной сотрудникам правоохранительных органов.
– Тоже мне, привидение, – с иронией пробормотала Лукас.
Снова склонившись над запиской, над холодным куском бумаги с черными буквами, Паркер прочитал ее несколько раз подряд.
Конец света грянет.
Ему бросилось в глаза отсутствие подписи. Это вполне могло ничего не значить, но в некоторых расследованиях, к которым его привлекали в качестве эксперта, преступники все же оставляли на письмах с угрозами или на записках с требованиями выкупа свои подписи. В одном случае то была явная подделка, хотя в конечном счете именно она дала образец почерка вымогателя, который помог выжать из него признание. А был конфуз, когда похититель человека подписался своим подлинным именем – вероятно, сделал это чисто автоматически в лихорадочном возбуждении при совершении преступления. Надо ли говорить, что его взяли уже через несколько минут после того, как семья похищенного получила записку об условиях выкупа?
Паркер передвинул мощную настольную лампу ближе к документу и сам склонился еще ниже, почувствовав легкий хруст в одном из шейных позвонков.
«Поговори со мной, – безмолвно обращался он к листку бумаги. – Открой мне свои секреты…»
У фермера в ружье всего один патрон, а ястребы
