шагом по каменным обломкам, усыпавшим тропинку к дому Петера, стукнула разок в дверь и вошла.
– Доброе утро, Петер, – начала она, но сразу умолкла.
Отец Петера, Джонс, стоял, воинственно сложив руки на груди. Чувствовалось, что атмосфера в доме накалилась добела.
Петер беспомощно опустился на табурет:
– Отец сомневается, отпускать ли меня в Асленд.
– И вовсе не сомневаюсь, – возразил Джонс. – Уже решил. Ты и так убил впустую три месяца, вырезая эту штуковину. Раз уезжает твоя сестра, ты остаешься.
Работу в каменоломне Петер считал пустой, нескончаемой. Он уже несколько лет вырезал из кусочков линдера фигурки животных и людей, мечтая о возможности заниматься только этим. Мири чуть было не начала упрашивать Джонса, но вовремя остановилась, вспомнив уроки дипломатии, усвоенные в академии принцесс.
– Я понимаю, почему вы хотите, чтобы Петер остался. Он не появлялся в каменоломне почти все лето после отъезда торговцев. К тому же семье придется нелегко, когда двое уедут на целый год.
– Вот именно, – поддакнул Джонс, подозрительно прищурившись. – Это совершенно невозможно.
– Я бы с вами согласилась, но в данном случае отъезд Петера в Асленд принесет гораздо больше пользы семье, а в дальнейшем и всей деревне. А то сейчас как: торговцы увозят наш камень и ремесленники в Асленде рубят его на куски, чтобы изготовить каминные полки, изразцы и тому подобное, при этом они хорошо зарабатывают.
– Верно! – воскликнул Петер, вставая. – Почему бы нам не делать эту работу самим, здесь? Я обучусь, и тогда торговцы смогут осенью привозить мне заказы, всю зиму я буду их выполнять, а по весне отправлять готовые изделия.
– Торговцы увезут в два раза больше изделий, чем необработанного камня, – поддакнула Мири, – а это значит, и выгоды для всех будет в два раза больше.
Джонс только сильнее прищурился. Мири нервно сглотнула, но все-таки задала решающий вопрос:
– Я уверена, из Петера получится прилежный ученик, вы еще будете им гордиться. Ну как, отпустите сына?
Она задержала дыхание. И Петер как будто тоже перестал дышать. Джонс отвернулся к окну.
– Ладно, – наконец буркнул он и, прежде чем выйти, опустил ладонь на голову сына.
– Ты потрясающая! – воскликнул Петер, обнимая Мири.
Он отстранился на шаг и заулыбался, словно ему действительно нравилось смотреть на ее лицо. Потом приступил к завтраку.
«Почему он не спрашивает меня?» Эта мысль так часто посещала девушку, что уже начала поскрипывать в мозгу, словно ржавые дверные петли. Мири достигла подходящего возраста для обручения. Петеру она как будто нравилась, во всяком случае, ни на кого другого он не смотрел. И все же он до сих пор не произнес важных слов.
Не смея поднять на него взгляд, чтобы он не догадался, о чем она думает, Мири склонилась над каминной полкой, которую он вырезал, и разглядела
