чего-то естественного, доброго и круглого. Всё, что он мог видеть из фигуры и лица этого солдата, было круглое. Голова, с которой он снял шапку, была совершенно круглая, большие глаза – круглые, рот, улыбка – круглые, усы и борода, обраставшие234 вокруг рта, составляли круг,235 грудь была высокая, округленная, спина округлялась в плечах, кисти рук были круглые.236 Еще прежде замеченный Пьером запах пота при приближении этого человека теперь усилился, когда Пьер лег с ним рядом, но запах этот был не неприятен Пьеру, а имел в себе что-то тоже значительное, естественное и круглое.
Солдат, как только сел на место, с той особенной споростью движений, которая так поражала Пьера, оглянул соседа и, вероятно предположив, что он хочет спать, тотчас же принялся за различные дела. Он акуратно размотал бичевочки, которыми были завязаны его лапти, разулся, развесил свою обувь на колушки, вбитые у него над головами, достал ножик и кусок дерева из-под изголовья и начал237 резать что-то, то поглядывая на Пьера, то прислушиваясь к сказочнику, то сам с собой чуть слышно посвистывая и покачивая головой. Пьер думал сначала, что он заснет, но вид этого человека с его устроенным в углу хозяйством, с его спорыми, спокойными движениями привлекали всё его внимание, и он, не спуская глаз, смотрел на него.238 Порезав свою палочку, – это была ложка, которую делал солдат, – когда в балагане всё стало стихать, он так же уверенно, как будто до известного часа и минуты было назначено работать, вдруг239 перевернулся,240 положил на место ложку и ножик, встал и пошел к выходу.
– Ишь, шельма, пришла, – услыхал Пьер опять его ласковый голос, – пришла, шельма, помнит. Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя шавку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту, сел. Собака легла у его ног.241 Солдат взглянул на Пьера и что-то хотел опять делать.
– Ты давно здесь? – спросил Пьер.
– А, не спите, барин, – сказал солдат со своей242 споростью речи. – Я-то? В то воскресение меня взяли. Из гошпиталя в Москве. Вот вторая неделя пошла.
– Что ж, тебе скучно тут? – спросил Пьер, приподнимаясь.
– Как не скучно, соколик! Меня Платоном Каратаевым звать, – прибавил он, видимо с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколик прозванье. Как не скучать. Москва – она городам мать.243 Как не скучно на это смотреть. Москву заполонили, всю. Расею забрали. Как не скучно.
– Что ж ты думаешь, что уж конец России? – сказал Пьер.
– Расеи конца сделать не можно, – спокойно и споро отвечал Платон, – потому Расеи да лету союзу нету. А по грехам. Покорись беде, и беда покорится. Терпеть надо. Да наше дело такое.244
[Далее от слов: Как же вы, барин, попали-то к нам. А? кончая: прислушиваясь к мерному храпенью тотчас же заснувшего Платона, лежавшего подле него близко к печатному тексту. T. IV, ч. 1, гл. XII.]
Новая
– Нет, я не сплю, – ответил Пьер, приподнимаясь.
