периодически «освежал» содержимое окрестных стаканов. – Русские и сербы – братья навек!
– Ты тоже русский? – Рикки громко икнул. Он был самым нестойким из присутствующих, а потому услышал фразу Уэрбо не полностью.
– Я – серб.
– Это как?
– Балканы.
– Я там не был.
– Ты ещё молод.
– Странное имя для серба, – заметил де Бер.
– Не страннее твоего, – не остался в долгу Уэрбо. – Вы в своей Костроме всех Кольдерами зовёте?
– В Москве, – меланхолично заметил Вернон. И постарался отодвинуть горлышко коньячной бутылки от своего стакана, но получилось только хуже: щедрая янтарная струя переместилась на брюки молодого Дракона.
– В Москве Кольдеров немного, – с внезапно накатившей грустью сообщил Кольдер. – И все мы теперь русские.
Несколько секунд Уэрбо молчал, с любопытством наблюдая за льющимся на бёдра Вернона коньяком, после чего осведомился:
– Что мы будем с этим делать?
А заодно попытался взять под контроль левую руку. И с горечью констатировал, что та часть мозга, которая обычно отвечала за управление конечностью, чрезмерно пропиталась алкоголем и перестала отвечать на запросы.
– Бухать будем, – обречённо выдохнул Рикки. – Твоё здоровье.
– Моё что?
– The health, – объяснил Вернон. – Now.
Уэрбо изумлённо вытаращился на молодого Дракона и почесал стаканом за ухом, пытаясь скомпоновать услышанное в осмысленное. Уставший Рикки созрел для продолжения и подставил под горлышко свой стакан. Кольдер попытался уронить голову на стол, но промахнулся.
Веселье уверенно двигалось к своему апогею.
Но вы ошибётесь, подумав, что начиналась вечеринка скромно. Всего два часа назад шум в заведении стоял не меньший, а может, даже больший, потому что…
– Восемь!
– Не восемь, а девять!
– Девять!
– Ставлю на здоровенного ещё триста!
– Кто из них здоровенней?
– Тот, что слева.
– Нет, тот, что справа!
– Я ставлю на того, кто победит.
– А кто победит?
– Здоровенный русский.
– Здоровенный русский брюнет?
– Здоровенный русский рыжий. Брюнет – Аэрба.
– Аэрба круче!
– Капитан Аэрба!
– Он не проиграет!
– Эрба-Эрба!
– Десять!
– Уже одиннадцать!
Одиннадцать «соточек» рома, сидя друг напротив друга, в прокуренной таверне на окраине Патайи. В одном из тех заведений… А может, просто: в единственном на весь курорт заведении «для своих», в котором никогда, ну или почти никогда не оказывались ищущие пошлых развлечений туристы. В таверне, где за нарочито грубыми столами переходили
