добраться до этой дрянной девчонки!
– Уймись, Фрэнк! – Айви услышала, как мать пытается успокоить его. Затем почти неразборчиво прозвучали слова доктора Джейкобсона, смысл которых она все же сумела уловить.
Не зная, как ей еще отвлечься, как унять страх, она села за свой столик, достала лист бумаги и начала писать.
12 сентября 1956 года
Любовь моя!
Меня пугает отсутствие новостей от тебя. Все мои опасения оказались не напрасными и подтвердились. Я на третьем месяце беременности. Слишком поздно что-либо предпринимать. Значит, на то воля Божья, чтобы наш ребенок появился на свет.
С тех пор как доктор Джейкобсон сказал об этом, я слышу, как мама плачет в своей спальне. Я принесла ей в вазе букет цветов и поставила рядом с кроватью, но она только отвернулась. Как это возможно? Перестать любить плоть от плоти своей всего лишь за один день? Мы неизменно поддерживали друг друга и были неразлучны с того дня, как погиб папа. Дядя Фрэнк считает, что мама любит его, но я-то хорошо знаю: это не так. Я помню родителей танцующими в гостиной, когда они думали, что я уже сплю. Помню, как мама улыбалась отцу, когда он кружил ее по комнате. Так вот – она ни разу не улыбнулась так же дяде Фрэнку. Более того, она вообще никогда не улыбается ему. Только приносит еду на подносе из кухни. А он даже не благодарит ее за это.
С тех пор как здесь поселился дядя Фрэнк, нам настрого запрещено любое упоминание о папе, но я знаю, что мама прячет его фотографию в картонной коробке под лестницей, о чем Фрэнк и не подозревает. Я и сама часто прячусь под лестницей, когда он особенно зол на что-то, стараюсь не попадаться ему на глаза, и всегда беру с собой фонарик, а как только становится тихо, достаю снимок, чтобы взглянуть на него.
Там папа в своем мундире, и он очень красив. Его волосы аккуратно зачесаны назад под фуражкой. Он смотрит куда-то вдаль, словно кто-то, очень важный для него, стоит у самого горизонта.
Перед уходом на войну папа усадил меня к себе на колени, а я умоляла его никуда не уезжать. Он же крепко обнял меня и сказал: «Если станешь слишком сильно скучать по мне, посмотри на небо и найди самую большую, самую яркую звезду, и я тоже буду смотреть на нее каждый вечер». Мы оба будем знать, что смотрим на одну и ту же звезду, и загадываем наше самое заветное желание – чтобы он скорее вернулся домой. Тогда оно непременно сбудется. Но не сбылось, и я чувствовала себя так, словно сама умерла вместе с папой. Но все изменилось, когда я встретила тебя.
О, почему же мне теперь так страшно и так тошно на душе? И где же ты? Разве ты больше не любишь меня?
– Айви! А ну-ка, спускайся сюда сейчас же! – прорычал из гостиной дядя Фрэнк.
Айви медленно убрала листок в ящик стола, положила на место ручку и попыталась унять болезненную тяжесть, возникшую где-то внизу живота. Она вышла из спальни, дрожа всем телом, и спустилась по лестнице в гостиную.
– Ну, где же она? Айви! – заорал дядя Фрэнк как раз в тот момент, когда она показалась
