избавить меня от остального, – сказал он. – Я вам уже не хозяин, вы мне не слуга. Когда мой сын вертелся около вашего коттеджа, чтобы амурничать с вашей дочерью, долг предписывал вам запереть дверь перед его носом. Вы не выполнили вашей обязанности. Я уже не имею к вам доверия. Я даю вам месяц срока, Дермоди. Вы должны оставить это место.
– Позвольте отказаться от месячного срока, сэр, – ответил он. – Вы не будете иметь случая повторить то, что сейчас сказали мне. Я пришлю вам мои отчеты сегодня вечером. Завтра я оставлю службу у вас.
– В одном мы согласны, – возразил отец. – Чем скорее, тем лучше.
Он прошел через комнату и опустил руку на мое плечо.
– Слушай, – сказал он, с трудом пытаясь владеть собой. – Я не хочу тебя бранить в присутствии слуги, которому отказано. Надо положить конец этому безумию. Оставь этих людей, не мешай им собраться и уехать, а сам ступай со мной в дом.
Его тяжелая рука, налегая на мое плечо, будто вытесняла из меня дух сопротивления. Я поддался настолько, что попробовал смягчить его просьбами.
– О, папа! Папа, – вскричал я, – не разлучайте меня с Мери! Посмотрите, как она хороша и добра! Она сделала мне флаг для моей лодки. Позвольте мне приходить сюда и видеться с ней время от времени. Я не могу жить без нее.
Я не имел возможности сказать более. Моя бедненькая Мери зарыдала. И ее слезы, и мои мольбы не оказали никакого влияния на моего отца.
– Выбирай одно из двух, – сказал он. – Если добровольно не пойдешь со мной, то вынудишь меня увести тебя силой. Я намерен разлучить тебя с девочкой Дермоди.
– Ни вы, никто-либо из людей не в состоянии разлучить их, – произнес голос позади нас. – Отрешитесь от этой мысли, господин, пока еще не поздно.
Отец быстро оглянулся и увидел бабушку Дермоди, глядевшую на него при ярком свете окна. В начале спора она отступила назад в угол за очагом. Там она и оставалась, выжидая время, чтобы заговорить, пока последняя угроза отца не вызвала ее из тайного убежища.
Они глядели с минуту друг на друга. Отец, по-видимому, считал ниже своего достоинства возражать ей. Он продолжал говорить мне.
– Я медленно стану считать до трех, – начал он. – Прежде чем я скажу «три», ты должен решиться исполнить мою волю или подвергнуться позору, когда тебя уведут силой.
– Ведите его куда хотите, – вмешалась бабушка Дермоди, – он все-таки на пути к браку с моей внучкой.
– А я где буду, с вашего позволения? – не выдержал, чтобы не возразить, отец, задетый за живое.
Ответ последовал мгновенно и в следующих страшных словах:
– Вы будете на пути к разорению и смерти!
Отец отвернулся от прорицательницы с улыбкой презрения.
– Раз! – начал он считать.
Я стиснул зубы и обвил Мери обеими руками. Я наследовал отчасти его нрав, и ему предстояло теперь удостовериться в этом.
– Два! – продолжал отец, подождав немного.
Мери
