если бы он появился на свет в положенное время. У него было что-то с почками.
Я собралась с духом:
– Тебе известно, почему она не сообщила мне о смерти ребенка?
– Я думал, ты в курсе. – Во взгляде Саймона промелькнуло торжество. – А ты знала, что Тесс попросила меня быть крестным отцом?
Он упорно не понимал моих вежливых намеков и неохотно убрался только после того, как я открыто указала ему на дверь. Обычно я так себя не веду.
Тщетно прождав два с половиной часа, я сама позвонила в полицию. На другом конце провода мне сказали, что сержанта Финборо нет на месте. Я решила отправиться в Гайд-парк в надежде, что не встречу там детектива, что он занят расследованием более важного дела, а тебя причислил к «потеряшкам», которые возвращаются домой сами. Я надеялась, что он прав, а я ошибаюсь и ты просто уехала куда-нибудь, чтобы справиться с горем. Я заперла дверь и спрятала ключ под горшком с розовым цикламеном – на случай если ты вернешься в мое отсутствие.
На подъезде к Гайд-парку меня обогнала полицейская машина с включенной сиреной. Похолодев от ужаса, я прибавила газу. У Ланкастерских ворот я увидела, что опередивший меня автомобиль присоединился к другим. На их крышах сверкали красно-синие огни, со всех сторон слышался металлический вой сирен.
Я вышла из машины и побрела в парк. С неба неслышно падал снег. Мне хотелось оттянуть эту минуту, позволить надежде продлиться хотя бы еще немного. Многие сочли бы меня эгоисткой, но ты поймешь мои чувства, ведь ты жила с бедой в душе, точнее, часть твоей души умерла вместе с ней. Впереди я увидела полицейских, человек десять – пятнадцать. Туда же, прямо в парк, съезжались полицейские авто. Вокруг начали собираться зеваки – реалити-шоу в прямом эфире…
На свежевыпавшем снегу виднелись следы ног и отпечатки автомобильных шин. Много следов.
Я медленно двинулась вперед. Мной овладело странное спокойствие; я смотрела на себя словно со стороны: ощущала неровное биение собственного сердца, нехватку воздуха, сильный озноб. Мой разум как будто пребывал на расстоянии от тела, наблюдая за его реакцией.
Я прошла мимо смотрителя парка, одетого в коричневую униформу. Он разговаривал с мужчиной, который держал на поводке лабрадора.
– Нас спрашивали насчет пляжа и озера, и я решил, что они хотят обследовать дно, но их начальник приказал сперва осмотреть пустующие сооружения, – рассказывал смотритель. – После того как урезали бюджет, у нас таких много. – Привлеченные разговором, к хозяину лабрадора присоединились новые слушатели – собачники и бегуны трусцой. – Вон в том здании раньше был мужской туалет. Потом уж не стали его ремонтировать, просто выстроили новый – так дешевле.
Я миновала эту небольшую толпу и направилась к полицейским, которые выставляли оцепление вокруг ветхой постройки викторианских времен, наполовину скрытой в кустах.
Немного поодаль стояла констебль Вернон. Она вся тряслась; обычно румяные щеки были бледны, глаза опухли от слез. Один из коллег поддерживал ее за плечи. Меня они не замечали.
– Да,
