покачала головой.
– Я пытаюсь объяснить, что она не сможет стать тебе настоящей женой. Ты не можешь обращаться с ней как с обычной женщиной. Пожалуйста, если в твоем сердце есть хотя бы тень жалости, будь к ней добр и оставь ее в покое. Нельзя наказывать девушку за грехи родственников.
Грэм ощутил, как в сердце разгорается гнев, как закипает кровь. Его лицо напряглось.
– Я не воюю против женщин и невиновных, – процедил он. – И я не желаю повторять этого снова.
– Монтгомери, клянусь тебе всем, что свято: если с моей дочерью произойдет что-то дурное, пока она будет находиться на твоем попечении, ты не уйдешь от возмездия, куда бы ни спрятался, в какую бы пещеру ни зарылся! – прорычал Тэвис. – Мы явимся за тобой всем войском, всем нашим кланом и со всеми союзниками.
– Я бы разочаровался в тебе, если бы ты поступил иначе, – отрезал Грэм. – Давай прекратим бессмысленные пререкания. У меня не больше желания брать в жены больное дитя, чем у вас отдавать ее за меня замуж. Но ни у вас, ни у меня нет выбора. Лучше покончить с этим до того, как случится что-нибудь непоправимое.
– В этом мы все согласны, – раздался голос стоявшего в отдалении графа Данбара. – Ты обозначил свою позицию, Тэвис. Говорить больше не о чем. Приведи сюда свою дочь, чтобы Грэм познакомился с невестой.
Глава 6
Эвелин почувствовала, как земля под ней задрожала. Подняв голову, она пыталась рассмотреть, кто скачет вверх по склону, на котором она прячется, и увидела, как Броуди из седла внимательно оглядывает окрестности. Когда взгляд брата ее нашел, Эвелин прочла в его глазах явное облегчение.
Он легко спрыгнул на землю, бросил поводья, чтобы конь мог пощипать траву, и направился к сестре. Когда он подошел ближе, Эвелин смогла прочесть по его губам:
– …Тебя ищут повсюду, Эвелин. Я так… мы все за тебя волновались. Мама совсем расстроилась. Боялась, что ты от страха убежала из замка.
Эвелин нахмурилась. Когда-то она действительно могла поступить столь эгоистично и трусливо, но больше такое не повторится. Конечно, она может трепетать от нависшей над ней угрозы брака, но все же сумеет встретить будущее с высоко поднятой головой и перед семьей ничем не выкажет своего страха. В этом состоит ее долг.
Броуди подал ей руку, помог встать, а потом, к удивлению Эвелин, крепко обнял, прижал к груди и долго-долго удерживал в объятиях.
Эвелин подчинилась, испытывая удовольствие от этого проявления привязанности. Конечно, Броуди всегда был с ней ласков. Из всех родных он выражал свои чувства наиболее открыто и никогда не обращался с ней как с неполноценной. Для него она всегда была лишь младшей сестренкой.
На сей раз все обстояло иначе. Казалось, в утешении нуждается именно он, а не она. Эвелин обняла брата за талию и стиснула изо всех сил. Разумеется, объятие получилось не очень мощным, ведь она не могла обхватить его мускулистое тело целиком.
Эвелин знала, что Броуди разговаривает с ней, и чувствовала, как вибрирует его грудь,
