медведя – тот с улыбкой клонил голову набок и наблюдал за нами. Тогда-то я и заподозрил, что мое новое чувство не имеет ни малейшего отношения к погоде.
В тот вечер жена, вернувшись с работы, застала меня на голом полу (ковром мы еще не обзавелись). Я сидел в углу, скрестив ноги, и внимательно изучал медведя. Пытался понять, что именно меня в нем беспокоит, и находился в процессе формирования гипотезы: возможно, все дело в бесполезности медведя и в моем непонимании того, как можно хотеть или любить подобное творенье.
Габариты медведя не позволяли представить его в качестве милой зверюшки в детской кроватке, игрушки, которую будущий малыш обнимал бы и гладил, пока родители рассказывают ему историю о появлении медвежонка в доме, о непреклонной решимости мамы и ее завидном самообладании в аукционном зале. Опять же, медвежесть медведя – другими словами, его крупные глаза-бусины и тугой вышитый рот – мешали использовать этого гиганта вместо, скажем, кресла-мешка, или футона, или диванной подушки, на которой можно ненароком вздремнуть. Потому что кто же способен ненароком вздремнуть на такой вот штуке? На штуке, чей взгляд будешь чувствовать на себе даже во время сна! Не знаю, как супруге, а мне было бы некомфортно.
Жена впорхнула в комнату и поцеловала меня в макушку. На миг показалось, что теперь, раз я кое-что понял о природе своего беспокойства, все вновь наладится. Что мы с женой будем дружно смеяться, как раньше, в начале знакомства, когда я приглашал ее на ужин, а после мы иногда ходили танцевать.
– Дорогой, – сказала жена, – вы такие забавные, сидите тут вдвоем. По-моему, он обрадуется смене картинки, как думаешь? Ему, наверное, очень скучно видеть одно и то же каждый день.
Она понесла медведя в нашу спальню, приговаривая по дороге:
– Так-то, милый, смена обстановки – самый лучший отдых.
Жена с трудом тащила гиганта вверх по ступеням, ее тонкие руки едва смыкались на его необъятной талии.
Теперь медведь сидел в нашей спальне. Душными летними ночами он подпирал стену, свесив голову и раскидав лапы. Постепенно его присутствие стало плохо сказываться на моей способности вступать в сексуальные отношения с женой. Ей никогда не было присуще бурное выражение чувств: никаких стонов, криков, выдергивания волос… Собственно, у нас еще до медведя сложился привычный ритуал: жена неподвижно лежала на покрывале и маленькими серыми глазами наблюдала за моими разнообразными попытками ее возбудить. Я уверен, ей нравился такой подход, ведь после она каждый раз обязательно обнимала меня, прижимала мою голову к своим грудям и гладила, будто говорила: «Молодец, бедный ты сумасшедший мальчик, молодец». В подобные моменты я ощущал себя принятым. Защищенным. От любых бед. Однако с появлением в комнате медведя мне стало трудно добиваться необходимого уровня возбуждения и поддерживать его. Понимаю, это не по-мужски – смущаться неодушевленного предмета, быть не в состоянии обеспечить жене заслуженного удовлетворения лишь
