вот какой-то ребенок идет к Питеру, идет очень решительно. Разве Питер знает этого мальчика? Нет, не знает, однако мальчик приближается. Целеустремленно марширует сюда и даже на свою маму не обращает внимания, ведь зовет его наверняка мама, грустная женщина с увядшим лицом и спутанными седыми волосами, она вызвала у Питера мысли о чистящем средстве и прихватках, об электроодеяле и гадких нарукавниках, которые в детстве его заставляли надевать в бассейн… и Питер вдруг ощутил огромную жалость к женщине, хотя она его и пугала; он ни за что не хотел бы стать таким – пожалуйста, только бы не стать таким. Ах, ну да, переживать глупо, ведь Агнес, конечно же, его спасет.
– Алфи! – звала женщина, и ее голос был не менее усталым, чем кожа на лице.
Однако мальчик – Алфи – уже стоял перед Питером.
– Мама, иди сюда! – крикнул Алфи через плечо. – Я его нашел! Кажется, я нашел волшебника. – Мальчик умолк, повернулся к Питеру и посмотрел ему прямо в глаза таким взглядом, каким сам Питер в детстве никогда не смел смотреть на взрослых. – Вы же волшебник, да? – наконец спросил мальчик. – Мантия и вообще…
В небе кружили чайки, где-то визжал младенец. Питер выпустил руку Агнес, посмотрел на свой кафтан, синий с серебряными нитями, на амулеты на шее, кожаные шнурки на запястьях, разноцветные кольца на каждом пальце и… «Перебор, – подумал, – глупо». Даже смешно. Так происходило всегда. Не именно так, конечно, но… Другие знали – без труда понимали, что от них требуется, что уместно, что располагает к уважению, – а Питер вечно испытывал сомнения и плелся в хвосте. «Нелепо» – вот что сказал мальчик Алфи Питеру. «Ты выглядишь нелепо». Только это несправедливо! Ни капельки не справедливо, не может он быть нелепым. Ведь когда Питер взял за руку Агнес, она не побледнела, не вспомнила про мигрень или важную встречу. Наоборот, сжала его ладонь в ответ. Мальчик ошибается. И чего он так таращит на Питера глаза? Будто видит то, чего видеть не имеет права?
– Какой еще, к черту, волшебник! – с удивлением услышал Питер собственный голос. – Тебе что, пять лет?
Возможно, слова прозвучали злобно. Питер редко бывал злобным, по крайней мере умышленно, поэтому не разбирался в этом, однако да, наверное, его слова прозвучали злобно, потому что смотрите, смотрите на лицо Алфи. Смотрите, как Алфи бежит прочь от Питера, улепетывает со всех ног по пляжу, в гущу толпы. Смотрите на печальную, усталую маму Алфи, как она простирает руки и зовет: «Алфи, Алфи», точно заранее сдается.
Вперед, бегом, мимо ног, рук, голов и лиц, которые поворачиваются вслед, восхищенно смотрят, до чего Алфи быстрый, он Соник, он Дорожный бегун, он парень из фильма – как же его? «Форрест Гамп». Беги, Форрест, беги! Алфи больше не выбирал дороги, не огибал людскую толчею по гальке, он летел по одеялам, книгам, ведеркам и бутылкам.
Сколько народу на пляже! Другие люди, другие семьи, другие компании… Алфи вовремя
