влюблен, они не только ночью чудятся.
– А если человек их только во сне и видел?
Тот задумался. Выдохнул дым вниз, под ноги, и после продолжил:
– Два пути разгадки: либо мечтательная натура заскучала и требует романтики, либо страх заставляет видеть их, либо же влюбленность творит чудеса. Но раз уж последнее исключено… А кошмары снятся?
– Вместо них неудачи в жизни, что равносильно, кажется.
– Ерунда, – махнул рукой таксист, – запросто испаряются, стоит лишь постараться.
– Не скажи, когда острие ножа рвет до предела натянутую кожу, ситуация сама собой просто так не проходит, а эффектно выбираются из нее лишь в фильмах. Порой, даже когда сам и держишь тот самый нож, выбраться крайне трудно, но возможно: животный страх яро стережет уголек жизни.
– Не терплю метафоры, – Дягелев ухмыльнулся и оценил его отчего-то напуганными глазами. Напуганными лишь собственным воображением, которое, как назло, только что вырвалось на воздух. Тот – с полным отсутствием догадок – стоял, спрятав левую руку в карман, приковав внимание к пожелтевшей листве на земле. Посеребренная цепочка от крестика, выглядывая крохотным кусочком из-под свитера, блестела на шее. – Не воспринимаю загадки, хоть убей. А вот простодушие как раз по мне.
Дягелев взволнованно перебил:
– А бесцельность существования? Страдал ли им?
– Не вижу в нем значимости: меня все устраивает, – незнакомец кивнул назад. – Машина есть, кров, семья тоже, – как будто только сейчас на его указательном пальце из ниоткуда взялось обручальное кольцо. – Мелкие желания исполняются, крупные приходится ждать. Вот я, например, очень хотел прочитать одну книгу: бессонницей страдал пока не купил. Листал по несколько страниц на ночь, больше же тогда, когда ожидал клиентов за рулем. А потом, перевернув последнюю страницу, с облегчением выдохнул и поставил книгу на полку. Иногда, проходя мимо, открываю ее и перечитываю определенные кусочки, чтобы взбодрить сонное тело напечатанным. Не маленькое ли счастье, а?
– Художественная литература давно отброшена в сторону.
– Посоветовать что?
– Времени нет. Тороплю судебный процесс над самим собой же.
– М-да, – задумчиво подметил тот, – половина жизни за спиной… А ведь впереди, если небеса будут склонны, еще столько же. Достаточно, чтобы взяться за новое начало или закончить начатое.
– Половина жизни строго индивидуальна, как и конец, впрочем… – Кроме молчания губы собеседника ничего более не выпускали. – Иногда сердечные сокращения кажутся слишком неестественными. Громкими. Пугающими. Особенно в тишине, когда хочется лишь на время оглохнуть и укрыться под тенью собственных мыслей. А этот стук, как маятник, сбивает и до того израненную сосредоточенность. А пульсирующие вены провоцируют настолько сильно…
– Насколько?
– Настолько, что лучше бы их и не было.
– В медицине
