не отличалась: непримечательные джинсы и заправленная в них бордовая рубашка.
– Не люблю пьяных особ.
– Уж извини, ты сам не прозрачное стеклышко, – Борис покрутился несколько раз, надеясь увидеть кого-то еще.
И ему повезло: дверь отворилась и через порог переступила одинокая женщина в темно-синем плаще, с которого на пол стекала вода. Ее маленькие ручки напрягались изо всех сил: нервно пытались закрыть зонт. Ничего не выходила, нехитрый механизм не щелкал, и незнакомка, как будто ища поддержки, пробежалась глазами по залу. Не найдя поддержки, она попыталась вновь.
Дягелев не видел ее, в отличие от Бориса.
– Бог мой, какая женщина! Я лично брошусь в ад, если не узнаю ее имени, – он резко вскочил и поспешил к ней, неуклюже ступая по полу. Вставая, Борис случайно задел рукой коньячную рюмку, и та упала на боковую грань, покатилась к краю стола и непременно разбилась бы об пол, если бы Дягелев лениво не поставил бы ее на дно, все еще задаваясь единственным вопросом и задумчиво смотря в одну несуществующую, по сути, точку перед собой.
Он остался один, и никто к нему не подсаживался.
Женщина проворно уселась на кресло прямо перед ним. Молча. Уставилась выпученными глазами в это пасмурное лицо, но он не обращал внимания, словно никто и не сидел рядом. Она открывала рот и щелкала зубами, глотая воздух, не зная, с чего начать разговор. Если бы Дягелев умел бы заглядывать в сознание посторонних, то мысли бы сидящей напротив окончательно бы свели с ума, но он все также продолжал равнодушно просиживать за столиком, обхватив двумя руками рюмку, словно та согревала замерзшие ладони.
– Даже после нее так не упивался, как сейчас…
– Зачем ты пришла?
– Марк… – Замолчала. Ее прямые волосы как будто сами по себе шевелились. Не волосы, а змеи, язвительно решил Дягелев. – С какого черта ты вообще перебежал ей дорогу?
– Будущее не угадаешь. Десять лет назад я бы и не подумал бы о подобном исходе. А если бы какая-нибудь гадалка предсказала бы по линиям рук, то… Ненавижу примитивные догадки.
– У меня дикое желание треснуть тебя.
Она остервенело схватила проходящего мимо официанта за рукав. Мягкая ткань белой рубашки не подействовала успокаивающе на напряженную кожу. Тот вопросительно покосился на женщину – Дягелев выкрикнул как можно громче:
– Ей что-нибудь покрепче, пожалуйста, а мне двойной коньяк, – официант застыл, и тогда Дягелев обратился к женщине. – Дай человеку принести выпить.
Его изучала женщина лет сорока пяти. Лицо осунувшееся, красноту глаз прятал в затемнении тусклый свет. Незамужняя несчастная женщина, потерявшая любимую сестру и считающая Маркуса виновником всех бед. Что с нее взять, раскидывал мозгами тот, пусть лучше напьется и временно потеряется в расплывчатой действительности. Всяко лучше, чем захлебываться убивающими страданиями.
На стол, практически бросив перед гостьей, официант со
