наблюдать. Она пришла бы и без него, но из-за их пари… впрочем, это было не столько пари, сколько состязание характеров.
– Как я мог забыть? Честно говоря, я не поверил своим глазам, когда друзья показали мне карточки, которые они получили от вас в знак благосклонности.
– Ах, похоже, экзотическая диковина разочаровала вас, месье герцог! Или запах магазина оскорбил ваши благородные ноздри? Как интересно. Насколько я помню, именно вы настояли на том, чтобы сопровождать меня, назвали трусихой. А теперь…
– Было бы вульгарно придушить вас прямо здесь, на балу, хотя, скажу честно, я испытываю большое искушение.
– Вы неискренни, – вздохнула Марселина. – Ведь вы уже много лет так не развлекались. Вы сами рассказали мне о кознях, которые строят власти предержащие, чтобы получить приглашение на этот скучнейший бал. Вы сделали то, о чем десятки парижан даже не позволяли себе мечтать: нарушили сонм древних нерушимых правил, выказали презрение к обществу – и английскому, и французскому. И кроме того, вы танцуете с самой волнующей женщиной в зале.
Сердце герцога колотилось гулко и часто. Что это было? Танец? Или поединок умов? Он явственно ощущал странную неловкость где-то глубоко внутри, постоянно присутствовавшую, когда он находился в обществе этой удивительной женщины. Все, что она говорила, было правдой, чистейшей правдой, но герцог осознал это, лишь услышав ее слова.
– А вы высокого о себе мнения, – проворчал он.
– Мой дорогой герцог, вы только посмотрите на конкуренток!
– Я бы так и сделал, – буркнул он, – но вы слишком приковываете к себе внимание. Вы определенно пленили моего приятеля Арондуила. Он задается вопросом, где вы научились делать реверансы и танцевать.
Ответу предшествовала короткая пауза.
– Вы имели в виду, танцевать и делать реверансы, как леди? Но я всего лишь подражаю.
– И где же вы научились подражать? – спросил герцог. – Разве вы не работаете от рассвета до заката? Мне казалось, что портнихи начинают учиться ремеслу очень рано.
– Я начала учиться, когда мне было девять лет, – сообщила Марселина. – А вы, ваша светлость, оказывается, много знаете о моем ремесле.
– Я спросил у лакея, – проворчал герцог.
Женщина рассмеялась.
– Вашего лакея? Здорово.
– А почему у меня не должно быть лакея? – удивился герцог. – У вас же есть горничная, худенькая девушка со светлыми волосами.
На мгновение веселые искорки в ее глазах погасли.
– Вы заметили мою горничную?
– Конечно.
– Отдаю должное вашей наблюдательности.
– Мадам, я замечаю все, что касается вас, – сообщил герцог, чисто в целях самосохранения.
Танец заканчивался. Краем уха Кливдон услышал, что музыка стихает, но намного больше его интересовало жаркое притяжение, возникшее между ними – физическое и умственное.
– И все же вы постарались меня
