на производство танков, самолетов для армии, а вы пытались скрыться с таким богатством. Выходит, вы – хотите этого или не хотите – помогаете фашистам захватить Москву.
Старик возмущенно взмахнул руками.
– Послушайте, товарищи, что он говорит, какие смешные слова! Это я, старый рабочий человек, сильно обожаю Гитлера и его фашистскую свору! Я ему помогаю!.. – Он опять подергал меня за рукав и понизил голос: – Когда вы будете составлять ваши бумаги, не забудьте записать, что я от всего этого отказываюсь. Это не мое.
– Во двор, – распорядился Тропинин, и Чертыханов, как старый приятель, учтиво обернулся к старику:
– Идемте, папаша, провожу. Лично никогда еще не встречал такого богатого человека.
– Бывшего богатого, – с грустной улыбкой поправил его старик.
Привели крикливую женщину в телогрейке и в сапогах, здоровую и краснощекую, с двумя свиными окороками под мышками. Она визгливо кричала, надвигаясь на бойца и топая ногами, грозила. Тропинин отправил ее во двор.
Я написал донесение о первых шагах нашей деятельности, об отобранном золоте и драгоценностях и со связным мотоциклистом послал майору Самарину. Не прошло и часа, как к нашему штабу подкатила легковая машина. Из нее вместе с Самариным вышли двое военных и один гражданский. Они осмотрели ценности, опечатали чемоданы и, поблагодарив меня, точно это был мой подарок, за ценный и своевременный вклад в государственную казну, уехали.
– Помощь нужна? – спросил майор Самарин перед уходом.
– Пока справляемся.
Вернулся с обхода комиссар Браслетов. Он привел с собой двух субъектов с одичалыми глазами. Один из них оказался директором хлебопекарни; он, составив себе командировку, пытался бежать, нагрузив автомашину продовольствием и ценными вещами. Второй – кассир с завода; этот, получив в банке деньги для выдачи зарплаты рабочим, присвоил их себе и намеревался скрыться.
– У меня все документы в порядке! Вот они! – Директор, человек лет сорока, в пальто с каракулевым воротником, в светло-желтых полуботинках и новеньких калошах, рыхлый, с одутловатым лицом, возмущался и кричал, багровея от натуги: – Пропуск на машину есть! Что вам еще нужно? Это самоуправство!
– Документы у вас в порядке, это верно, – сказал Браслетов. – И пропуск есть. А совесть ваша не в порядке. Документы останутся у нас, мы проверим, кто разрешил вам бросить производство в такой момент. А машину вашу и продовольствие используем для нужд армии. Проводите бывшего директора хлебопекарни туда, где ему и положено быть. – Директора увели во двор. – А вы, – обратился Браслетов к кассиру, высокому, с длинной верблюжьей шеей и выступающим на ней кадыком человеку, – вы пойдете на завод – вас отведут туда под конвоем – и, как положено, выдадите рабочим зарплату.
– Будет сделано, как велите, – поспешно и с готовностью отозвался кассир.
– Он пойдет со мной, – сказал я. – Товарищ комиссар, – спросил я у Браслетова, –
