конечно, он не обманывает себя.
Много лет назад таким же тихим осенним вечером Димка тоже шел с девушкой, держа ее за руку. Это была Лида Соколова, его одноклассница. Они дружили с ней два года, но в тот вечер оба молчали, каждый по-своему переживая предстоящую разлуку. На следующий день вместе с другими ребятами своего села Димка должен был отправляться на службу в армию. Когда они сели около ограды на лавочку и Димка обнял Лиду, она заплакала, уткнувшись в его плечо.
– Ты чего? – спросил он, гладя ее тонкие, шелковистые волосы.
– Мне будет так плохо без тебя, – сквозь слезы сказала Лида. – Как представлю себя одной, страшно становится. Если будешь близко служить, я к тебе приеду. А ты обязательно приезжай в отпуск.
– Ты мне пиши каждый день, – попросил Димка. – Я тоже буду писать. Так легче перенести разлуку.
– Я тебя так люблю, Дима, – сказала Лида, подняв голову и осторожно поцеловав его в губы.
– Я тебя тоже, – сказал Димка.
В тот вечер ему казалось, что выше их любви нет ничего на свете. Он прижался к Лиде, уткнувшись в ее волосы и ощущая их легкий, еле уловимый аромат. Этот аромат долго и часто вспоминался ему на далеком Сахалине, где Димке пришлось служить два, растянувшихся на целую вечность, года. Он вызывал у него радостные воспоминания о доме и о самом дорогом существе, каким была для него Лида. Сначала они обменивались письмами каждую неделю, потом весточки из деревни стали приходить все реже и реже, пока он не перестал получать их совсем.
Вернувшись домой, он прямо с вокзала хотел зайти к Лиде. Но что-то удержало его. Он увидел Лиду на следующий день. Она шла по улице, толкая перед собой детскую коляску. Увидев Димку, она опустила голову, а он, не поздоровавшись, перешел на другую сторону улицы. С тех пор у него ни разу не было девушки, от одного вида которой радостно стучало бы сердце и становилось светлее на душе. И вот теперь он снова ощутил это чувство. Ему казалось, что от Зинкиных волос исходил такой же запах, какой он ощущал, прижимаясь когда-то к Лиде.
– Зина, – спросил Димка, помогая ей перебраться через упавшее дерево. – А как ты оказалась у нас на трассе?
– У меня здесь работал отец, – ответила она, опустив голову.
– А где он сейчас?
– Уволился. Заболел и уволился.
– А где у тебя мать?
– В Новосибирске. Но я не хочу к ней. Она пьет. Отец из-за нее тоже стал пить. Я никогда не вернусь домой.
– Не надо говорить так категорично, – заметил Димка. – На родителей можно обижаться, пока они есть. Когда их не станет, сразу поймешь, что такое быть одному.
– Я не знаю… – она пожала плечами и высвободила руку.
Они вышли на берег. Краюшка солнца уже скрылась за деревьями, на небе, холодно поблескивая, появились первые звезды. Вода в реке казалась темной и отсюда, с обрыва, слышалось, как она недовольно бормотала, натыкаясь сослепу на берег.
– Жутковато здесь, – сказала Зина, глядя на темную воду. –
