мою удачу в одном из них я обнаружил пятьдесят франков, а во втором все восемьдесят. Я был несказанно счастлив и одарил содержимым первого кошелька Гая. Тот сердечно пожал мне руку и пообещал сегодня же выяснить, у кого из городских мастеров находится кольцо месье Брута.
Я пришел к Гаю следующим утром. Хозяин лавки взял меня под руку и проводил в захламлённую каморку, главными атрибутами которой выступали старый точильный станок и новенькая горелка.
– Я всё выяснил, – заговорщическим тоном начал шептать он. – Сперва пошел к Людовику, это он торгует камнями, а по твоим описаниям камень уникальный. Я пошел к нему и нарисовал камень, как ты показывал, и добавил, что он может менять цвет, верно?
Я кивнул.
– Людовик хорошо разбирается в камнях. Он занимается этим всю свою жизнь и сразу сказал, что только один камень сохранил такую способность, но даже в этой породе не все экземпляры обладают подобным свойством. Тот камень называют Жадом, и Людовик знает одного китайца, который возит такие. А вообще он упомянул нефрит и дал мне с собой это. – Гай вытащил из за пазухи маленький камушек светло зеленого цвета: – Вот.
Я взял горошину в руки, сомневаясь, что камень в перстне Антуана и Жад, что лежит у меня на ладони, одно и то же. То, что таил в себе перстень, было глубже, таинственнее и гораздо изысканнее.
– Ты не смотри, что он такой простой. Это камень жизни, – пояснил Гай. – Людовик посоветовал мне пойти к Жерому Телеману. Это самый крупный ювелир в Париже. У него пять лавок. Я как раз сейчас собираюсь в одну из них.
– А можно мне пойти с вами? Если кольцо у Жерома, я сразу его узнаю. Можно сказать, что я – ваш ученик.
Чтобы не утомлять никого подробным пересказом истории нашего с Телеманом знакомства и многолетней дружбы, скажу только, что кольцо Антуана действительно было у него. Спустя всего неделю после разговора с Гаем у меня в руках оказался перстень точь в точь как у хозяина.
Теперь передо мной встала ещё более сложная задача: подменить кольцо и до того момента, как Антуан поймет, что носит на руке подделку, забрать украшение у Патрис и тот лист, которым мы пользовались при его создании.
Брут перстень не снимал – совсем. Он в нем спал, ел и принимал ванну. Но раз в месяц он сам его чистил. Это был единственный момент, когда перстень не красовался на пальце хозяина. Однажды я подглядел, как он это делает. Он снимал перстень, клал его в жидкость примерно на час, причем всё это время не отходил от него, затем доставал и протирал разными по составу тканями. Каждый день я украдкой поглядывал на кольцо, пытаясь оценить степень его загрязнения. Незаметной тенью я передвигался по дому за хозяином, чтобы понять, не готовится ли тот почистить украшение. К тому времени Густав был уже очень плох и последние недели не вставал с постели, то проваливаясь в забытье, то снова возвращаясь в сознание.
И вот наконец день X наступил. Благодаря череде
