в листве динамиков, стало ярче, объёмнее и шло уже со всех сторон.
– Итак… – Гном, кривляясь и слегка кланяясь, принялся отступать в густую тень, копившуюся в дальней части сцены. – Чем больше у неё отнимают, тем больше она становится…
Он говорил медленно и последние слова произнёс, став уже неразличимым в темноте.
Дети молчали, изображая задумчивость и в лёгком недоумении глядя друг на друга. Гном вёл себя странно, не по пьесе. На репетициях он никуда не уходил, наматывал круги около детей, словно акула возле своей жертвы.
– Это яма! – закричал Ганц.
Горящее лицо Гнома появилось из бутафорской травы.
– А-ха-ха! Правильно! Правильно, прекрасные дети! – пропитанным злобой и лестью голосом произнёс он. – Но наша игра только начинается. Слушайте следующую загадку!
Из ветвей дуба выпорхнула трясогузка и, чирикая, заметалась в свете софитов.
По сцене снова прошло движение воздуха, теперь уже более сильное. Запахло лесом и близкой большой водой.
Сердца мальчика и девочки бились, ноздри раздувались, веточки вен пульсировали на тонких шеях, словно всё происходящее здесь уже и не было спектаклем. Мышу вспомнился первый выход на сцену, ощущение праздника, предчувствие чуда.
– Эй! Эй! Эй! – закричал Гном, отступая вглубь декораций. – Слушайте-слушайте-слушайте!
Сцену заполнили трели птиц. Фонари заиграли переливами радуги.
– …то… еет… ороду… ть… раз… на дню… и… сё равно… дит… с боро…ой… – донеслось еле слышно, словно Гном убежал на порядочное расстояние.
– Кто бреет бороду десять раз на дню и всё равно ходит с бородой, – повторил Мыш для зрителей, поскольку нельзя было рассчитывать, что они разобрали хоть слово.
«Что он делает? Почему прячется? Зачем говорит так тихо?» – думал в отчаянии мальчик.
Вспомнил, что старые актёры любят издеваться над молодыми и ставить их на сцене в идиотское положение.
«Ну, нет. Мы на такие разводки не ведёмся. Не на тех напал».
– Это брадобрей! – закричал Мыш, разволновавшись, но стараясь не подавать вида.
– Как ты угадал? – выскочил из травы Гном. – Признайся, ты знал ответ заранее?
Голос его, как и положено, сочился злобой и подозрительностью.
– Говори последнюю загадку, – приказал Мыш.
– А! Последнюю? Пожалуйста! Ну, конечно, пожалуйста… – Гном ринулся в чащу, задев ствол дерева, так что с него посыпались искусственные листья.
Наступила тишина. Умолкли шорохи деревьев, стихли крики птиц, замер ветер.
Из далёкой дали донёсся крик:
– Ууу!.. Ии!.. Аа!..
– Зимой – звезда, весной – вода, – громко сказал Мыш.
– …ет,…илый ребёно… – донеслось из чащи. – Я…адал…овсем другую…агадку.
Снова послышался треск сучьев, как будто кто-то бежал сквозь чащу.
– Ууу!..
