и-и-и убивал. Я резко выскочила в коридор, там стояла она. Всем своим гадким видом показывала: «только попробуй меня тронуть!» Я сделала шаг вперёд, и этот… её отчим. Он выскочил из-за угла. Больной ублюдок. Стал бить меня и кричать. Он был безумцем. По вечерам пил коньяк, музыка грохотала на всю квартиру. Меня трясло от неё. Какие-то бесы орали из этих колонок, и эти ужасные скрипы гитар… Он бил меня под ритм этой треклятой музыки, пока у меня что-то не хрустнуло. Может, он испугался, а может… Кит пел в синем океане, по глади зеркал отражался стон в небо… Кит над этим всем… Он плавает выше панка.
– Что вы почувствовали?
– Я не могу сказать. Я всегда чувствовала страх и несправедливость по отношению к себе. Меня все покинули. Дед, отец, мать, братья, муж и сын… Остались только голоса. Голоса мне шептали, что я должна им что-то сделать, но я не могла. Я не хотела. Они ведь люди.
– Вы противоречите себе. То вы хотите убежать от них, то убить. Сейчас же утверждаете, что не хотели навредить им.
– Я не знаю, как объяснить это состояние, этот клубок из чувств сидит здесь. – Она дотронулась до низа живота. – Они люди, пусть и больные.
– Вас они за человека не считали! Скорее, вы для них больная.
– Это ничего страшного. Это их дело, не моё. Хотя… вы знаете, я странный человек. Иногда впадаю в детство, а дети жестокие. Они не знают боли, и у них обострённое чувство справедливости, поэтому они так легко причиняют боль окружающим. А иногда я абсолютно равнодушна к чужим жестоким мыслям и отвратительному обращению с собой!
– Смирение?
– Никакого смирения у тебя нет! Скажи этому тупице! Тебя просто уже так умотали… Но ты это заслужила. Ты же призналась, что убила меня, сучка!!! – Голос опять выплыл наружу, это был дядя Юра. Но голос менялся и переливался интонациями. Было ощущение, что он говорит из-под воды. Приглушённый бурлящий стон. Когда-то давно Раиса в экспедиции слышала, как общаются киты. Этот звук был похож на стон умирающего. Бесконечность голубой долины, вода как зеркало. Тишина. И это стон. – Говори ему, что ты молчишь?! Он должен знать! Или воткни ему ручку в глаз. У Сальвадора есть картина, где всё плывёт, часы тают, течение времени. Так и его глаза. Пусть стекают на пол, он увидит вечность раньше времени и сразу тебя поймёт.
– Раиса, всё хорошо?
– Да, всё нормально. Дядя Юра опять появился, – засмеялась она. – Он с-но-ва-з-дееесь!
– Что он хочет?
– Хочет, чтобы я убила вас. И открыла тебе вечность. Но я этого не хочу. Пока не хочу… – Она закатила глаза и прошипела что-то себе под нос. Её руки тряслись, и она пыталась их успокоить, но получалось плохо.
Прошло несколько минут, прежде чем она успокоилась. Собеседник молчал, голоса тоже притихли.
Раиса продолжила свой рассказ:
– На чём мы остановились?
– Он вас избил.
– Да,
