style="font-size:15px;"> – Правда? – стоящая в дверях кухни мать подозрительно прищурилась. – Вроде как в зал шли?
– Нет, к себе.
– А чего к себе? Свиньям сварили, коров встретили?
– Мы это, – лихорадочно придумывал я, – хотели книгу взять.
– Какую? – подозрительности матери позавидовал бы иной штурмбанфюрер СС.
– Эту… – я задумался. Ошибка могла дорого стоить, – «Записки натуралиста».
– Зачем?
– Ну, это…
– Птицы, – сказал Пашка.
– Что птицы?
– Как их варить, – Пашка снял кепку и вытер вспотевший лоб.
– У вас есть птицы? – не поняла мать.
– Вдруг поймаем, – брат широко улыбнулся, – и чтобы тебе правильно приготовить, – преданно уставился на мать.
Она задумалась, глядя на нас и поигрывая в руках привезенной отцом сковородкой.
– Мы пойдем? – осторожно спросил я.
– Куда?
– Корову же встретить надо.
– Идите… дети, – опустила сковороду. – А вы знаете, Свечкины думают, что Пашка помер…
– Все там будем, – я развел руками.
– Дуры, ха-ха-ха, – откинув сковородку, засмеялась мать. – Думали, приедут на похороны с пустыми руками – погулять на дармовщинку.
– Клуши, – согласился Пашка.
– Ты молод еще, – одернула мать, – родную тетку клушей называть. Идите, куда шли.
Мы прошли в свою комнату, мать ушла хохотать на кухню.
– Как мы сигареты сопрем? – прошептал Пашка.
– Сейчас, – я выглянул в прихожую. Матери не было видно. – Я в спальню.
Проскользнул в зал, оттуда в спальню. Отец величаво развалился на кровати, положив на груди партбилет. Я осторожно ощупал боковой карман пиджака, вытащил сигареты.
– Кто здесь? – вскинулся отец.
– Я это, Влад. Мамка просила спросить – суп греть?
– Скажи, он мне в тюрьме надоел, – повернулся на бок и захрапел.
Я поспешно выскочил из спальни.
– Что ты там делал? – в зале стояла мать.
– Батя звал.
– Почему я не слышала?
– Не знаю, – я пожал плечами.
– Что ему надо, паразиту?
– Сказал, суп в тюрьме надоел.
– Белочка у падлы, – задумчиво сказала мать, – бредит среди бела дня.
– Уже вечер, – выглянул из двери Пашка.
– Больно умный? – развернувшись, мать ловко пнула его в живот. – Покалечу, купоросник! Коклюш на твою голову и сухотка в придачу! Так что батя сказал? – пристально смотрела на меня.
– Что суп в тюрьме надоел, – я боязливо попятился.
– Зажрался, урод. Давно капустного супа с лындиками не ел. Ладно.
– Плащ пропал, – заблажил из спальни отец.
– Вить, какой еще плащ?
– Как какой? Синий, габардиновый.
