гонца к Сфинксу с новым адресом.
Но он не мог смириться с мыслью об отъезде, особенно после всего, что пришлось пережить, чтобы добраться сюда. Во всяком случае, до тех пор, пока судьба Марии неясна.
Сенлин понимал, что местный офицер полиции может узнать в нем грабителя Купален или ужасного капитана Мадда, но комиссар Паунд и его команда еще не вернулись домой, а опубликованный ордер на арест пирата был смехотворно неточным.
Нет, в конце концов, лучше всего сохранять спокойствие, положившись на вымышленное имя, и надеяться, что констебли сочтут боскопа слишком скучным подозреваемым в столь вопиющем деле, как убийство.
Пока Сенлин ждал, он надиктовал вечерний отчет механическому посланнику Сфинкса. Если не считать посещения театра, о чем он не сказал ни слова во избежание нагоняя, отчет о событиях был полным. Он повторил приветствие про Короля Ходов, поделился подозрениями относительно причастности Люка Марата и закончил названием разочаровывающей книги, которую нашел в переулке. Он надеялся, что Сфинкс настолько увлечется этими подробностями, что забудет спросить, почему он бродил по ночному городу.
Отпустив мотылька, Сенлин тяжело опустился на кровать в махровом халате. Полиция могла появиться у дверей в любую минуту. Нужно собраться с мыслями. Он закрыл глаза и попытался придумать, что бы такое сказать.
Даже по меркам сна сцена казалась слишком прозрачной и золотистой. Сенлин уставился на длинный банкетный стол, залитый мерцающим светом канделябров. Пустые тарелки и миски ожидали первых яств. Слуги разливали вино через плечи сидящих гостей, мужчин с навощенными усами и дам с прическами, обнажающими шею. Все излучали процветание и радость. В углу сводчатой столовой сладко играл струнный квартет. Поле зрения Сенлина мягко качнулось, будто он плыл, летел вместе с бабочкой Сфинкса.
Почетные гости сидели во главе стола: золотоволосый мужчина с бородой, похожей на копье, и женщина, чье лицо Сенлин не мог толком разглядеть сквозь лес центральных фигур. Но даже мельком – прядь волос, завиток уха – он узнал ее. Он всегда будет узнавать ее.
Герцог поднял бокал, звякнул по нему разделочным ножом, заглушая музыку и смех, привлекая к себе всеобщее внимание. Он открыл рот, чтобы произнести великолепный тост, но тут же снова закрыл. Он поклонился невесте, как бы говоря: «После вас». Все гости аплодировали, пока она не встала. Ее платье было белым, как снег на вершине горы. Она окинула взглядом гостей – сквозь пар над жарким с кровью, которое внезапно материализовалось на тарелках, сквозь высокое пламя свечей и растущие каскады цветов – и посмотрела в упор на Сенлина, который подглядывал за ее счастьем.
Если бы он мог сбежать, сбежал бы. Но сон не отпускал его, не позволял отвести взгляд. Она прищурилась, как будто рассматривая отпечаток пальца на зеркале.
«А, директор Рыбье Брюхо, это вы? Где ваши дети? Что с ними случилось?»
Сенлин
