же плащом. О других такой заботы не проявили.
Выпавшая роса серебристо поблескивала на пластинах доспеха и наручнях Белого – не иначе, к рассвету у него разыграется ревматизм. Золотой же снова лишился своих драгоценных очков. Кровь на левом виске запеклась, и рана выглядела страшнее, чем было на самом деле. Все их оружие и вещевые мешки были свалены кучей у семи камней, могильных камней, на каждом из которых было выбито изображение быка, напоминавшее больше, говоря по правде, сидящую рогатую собаку.
Алый рассмеялся, и охнул – казалось, лобная кость треснула, и края разлома со скрипом трутся друг о друга, причиняя чудовищную боль. Он встал, и пошел взглянуть на своих товарищей, хотя и был уверен, что тауран, не пощадивший их гордости, пощадил их жизни.
Белый, брат Эрик, могучий северянин, просто спал, подложив ладонь под щеку, и мирно посапывая. Золотой же, ибериец, брат Хорхе, перехватил его запястье до того, как Алый успел к нему прикоснуться, и, прищурив близорукие глаза, спросил с несвойственной ему обычно грубостью:
– Опять эта скотина поимела нас, э?
После чего от души пнул Белого в поясницу. Тот сел, встряхнулся как пес спросонья, и сказал, посмеиваясь:
– Давненько же из меня не вышибали дух одним ударом! Вот потеха!
– Ленивый ублюдок, – прошипел брат Хорхе, – надеюсь, ты уснул не во время боя?
Северянин осклабился.
– Какого еще боя? Ты хотел сказать – избиения младенцев?
Чтобы старшие не передрались с досады между собой, Алый торопливо спросил:
– И что теперь будем делать?
Золотой потянулся к переносице, чтобы поправить несуществующие очки, отдернул руку, выругался.
– У дальнего мыса, за портом, нас будет ждать лодка. Возвращаться в город было бы… неразумно.
Алый кивнул. Полгода назад другой гастат в алом плаще не снес насмешек горожан и зарубил какого-то зеленщика. Городские власти пригрозили, что закроют порт для кораблей Ордена, если подобное повторится.
– Все же, – решительно сказал он, – я хотел бы вернуться и поговорить с ним.
– Поговорить с ним? О чем? – удивился Белый.
– Почему избрал он такую никчемную жизнь? Что держит его в этом паршивом, провонявшем рыбой городишке? Как смеет он пренебрегать своим долгом?
– Кому это интересно? – изумленно вздернул брови Золотой, – Он должен возвратиться в Орден, вот и все.
– Но ведь мы не можем вернуть его – силой. Прошло девять лет с тех пор, как он…
– Двенадцать, – поправил его Белый, – Ну… раз так, может, и стоит… спросить у него. Поднимайся, Хорхе, старый крот, да держись за меня, пока не слезем с распроклятого холма…
– Лучше я пойду один, – сказал Алый.
– Умно. Солдат ребенка не обидит, – помедлив, сказал Белый, и в этот раз они с Золотым загоготали на пару.
– Об
