сказать и так. И я предполагаю, что ты – лишь один из пальцев перчаток, надетых на руки Бога.
– А сколько у него рук?
– Ты бы ещё спросил, сколько у него пальцев. Это тайна за семью печатями.
– А я не хочу быть перчаткой. Я что, Петрушка на руке кукловода?
– Не сильно расстраивайся. Считай, что ты рука Бога, исполнитель Высшей Воли.
– Спасибо, а то хоть вешайся.
– А ты представь, что перчатка повесилась. Абсурд…
– Саша, брошу пить. Всё-таки я рука Бога. Хотя нет, по-моему, каждый человек уже Бог. И я тоже. Давай выпьем за это.
– Ну, за это обязательно…
Глава 5
Верховцев шёл на свет, мерцающий вдали. А где свет, там и люди, там жизнь. Вскоре свет превратился в огни незнакомого города. Александр уже различал отдельные здания, как вдруг потерял равновесие: земля начала уходить из-под его ног. «Обрыв! – понял Верховцев и стремительно полетел вниз прямо в чёрную холодную воду. Водоворот неумолимо потащил в глубину. Писатель рванулся вверх и… проснулся. Дверной звонок противно трещал, требуя встать с кровати. Александр вставил ноги в шлёпанцы и нехотя поплёлся в коридор. «Кому с утра неймётся!» – подумал он, подходя к двери. Верховцев щёлкнул замком, приоткрыл дверь и обнаружил на коврике сложенный треугольником листок бумаги. Развернув его, удивлённый писатель прочитал: «Приходи на Патриаршие пруды сегодня в двенадцать к памятнику Грибоедову. Там крылья ангелов трепещут на ветру».
«Чья-то неумная шутка», – сначала подумал Верховцев, но последняя строка записки заставила его вернуться в прошлое. Тогда Верховцев учился в литературном институте и пробовал писать стихи для факультетской стенгазеты. Он вспомнил этот первый поэтический опыт:
Прислушайся, проснувшись поутру:
Там крылья ангелов трепещут на ветру.
Над чистотою белых вод
Прекрасен светлый их полёт.
Этот стихотворный опыт остался у Верховцева оказался первым и последним. Он увлёкся прозой. И вот такая странная записка. Александр ещё раз ей прочёл и начал собираться.
Трамвай-трактир «Аннушка» скучал на закольцованных рельсах в ожидании посетителей. Верховцев прошёл мимо этого раритета булгаковской эпохи и направился к памятнику автору «Горя от ума». Вдоль аллейки кучковались разные неформалы: рокеры, брейкеры, металлисты, рэперы, готы. Александр прошёл мимо них к постаменту и увидел странную картину: неподалёку от памятника какой-то чудак грёб пластиковыми вёслами посуху, сидя в двухместной надувной лодке. Заметив Верховцева, странный человек помахал ему рукой: «Эй, залезай! Уже десять минут тебя жду!» Верховцев оглянулся и понял, что обращаются именно к нему. Александр забрался в лодку и уставился на гребца. Тому было на вид лет двадцать пять. Коричневые новые туфли на толстой подошве, серые с блеском брюки контрастировали
