не имея:Не запирайте двери к Богу.
Теряя по пути дорогу,
Мне надобно остановиться,
Простить, покаяться, проститься:
не запирайте двери к Богу
Луна убога и двурога,
Мне в одиночестве тоскливом
Не претворить Ему молитвы:
Не запирайте двери к Богу.
Я вымираю понемногу.
И чтобы душу облегчить,
Я должен с Ним поговорить —
Не запирайте двери к Богу.
Nepenthe
Туман, ползущий вверх по склону,
Подобен тем хламидам мыслей,
Что останавливают взгляд, движенья,
Страсти и тонкий яд желаний бренных.
Сквозь размышленья и сквозь птичий щебет
Мне шепчет что-то: «Не горюй, забудь!»
И вспоминается, что мира красота
И наша детская наивная идея
«я не умру» – пожалуй, это все,
что нам дано, все остальное тленно
и так пустынно нам. Драматургия жизни
так неумело скроена. Сегодня
я напишу хотя б одну страницу,
а там – пускай аплодисменты, смех,
и пыльный плюш, бегущий к середине.
Мне редкая слеза вечернего дождя
– прощение за все, щемящая пощада.
И ангел, пригорюнившись, сидит
И терпеливо ждет свершения строки.
В одиночку с горизонтом
Песчаный пляж, волна уходит от меня —
Мы так понять друг друга не смогли,
За мной – ни пепелища, ни огня,
На горизонте полыхают корабли
И разговор, томление одно,
Никак не развязаться мне с тобой,
И этот вечер – меж суетами окно,
И тихой пьянью валится прибой.
Голодных чаек трагедийный ор,
Не попадает небо в мой прицел,
Меня знобит безмыслия позор
и слов, и чувств бессмысленный пробел.
Мир растворяется – уже ползет туман
Перемножая сущность на нули.
И вся та жизнь – дурман или обман:
На горизонте полыхают корабли.
Осень в Калифорнии
Твои седые склоны, осень,
Плывут по сторонам хайвэя,
Теряет тени лес – то паранойя
Ливней сгребает декорации
На зиму. Мне чудятся в затихнувшем
Тумане забытого простора
Немеркнущие краски:
Аллея лип янтарного тепла
На Ленинградском, багровые
Подтеки крымских лоз,
и нежность приполярная березок,
медовых буков ряд,
и золотые кипы кленов
Канатчиковой Дачи,
Костры рябины, охра дуба,
Акаций трепетная бронза
На берегах далекого Дуная
И елей колкий изумруд.
Над Мендосино и Форт Браггом —
Бургундского вина закаты,
Наш солнцедар клонится к океану,
Бушующему позднею волной.
Все, может быть, в последний раз
Мне
