набросал предписание своему начштаба Бертье: двинуть Итальянский корпус своего пасынка на Рузу, войска Даву – на Борисов, а авангард Мюрата – по главной дороге к Москве. Раненых оставляли в Можайске.
Де-ла-Флиз, врач императорской гвардии, вспоминал устройство лазарета в большой каменной церкви (единственной недеревянной постройки), куда привезли несколько возов соломы, которую разостлали на полу для раненых гвардейцев. В Можайске Наполеон устроил огромный госпиталь. Трехдневную остановку штаб-квартиры Наполеона в Можайске (28—30 августа) военный историк Михайловский-Данилевский объясняет четырьмя причинами: простудой императора, отдыхом армии, подготовкой к новому сражению и подвозом артиллерийских снарядов.
Для охраны своих путей сообщений, Бонапарт оставил в Можайске наименее боеспособный из всех своих корпусов – Вестфальский корпус генерала Жюно, штаб которого располагался в Лужецком монастыре. Ему вменялось прикрывать дорогу к Смоленску. Императора озаботили неудовлетворительные дела в России, несмотря на выигранное, как он считал, сражение на Бородинском поле. В Можайске ему не давали покоя дела за Пиренеями, где после провала под Саламанкой его друга юности Мармона, дела складывались крайне опасно. Его беспокоило сильное сокращение численности корпусов Великой армии, которая вот-вот может превратиться в «Великую армию Теней». Его раздражало, что не было пленных и трофеев. Наполеон надеялся на предложения мира от Кутузова, готов был вступить в переговоры, в отдельные моменты его тревога за Будущее заходила так далеко, что он уже не хотел идти дальше Можайска.
В тоже время, поскольку русские войска продолжали ретироваться в Москву, для Бонапарта появился удобный повод оповестить Европу о своей очередной громкой победе. Правда, сообщение это было весьма запоздалым: лишь на пятый день после генерального сражения.
Таким образом, Наполеон изменил своей привычке заявлять об успехе сразу же после битвы «18-й бюллетень Великой армии» имеет пометку: «Можайск 12-го сентября 1812 г.»
Сам французский император уже покинул его: он прямой дорогой шел на Москву.
1 (13) сентября русская армия расположилась лагерем к западу от Москвы. Позицию выбирал начштаба Беннигсен: правый фланг армии был у деревни Фили, центр между селениями Троицким и Волынским, левый фланг перед селом Воробьёвым. Арьергард армии располагался на реке Сетунь. Протяжённость линии фронта составляла около четырёх километров. Сообщение между частями армии сильно затруднялось труднопроходимыми оврагами и речкой Карповкой.
Несмотря на мучившую его несколько дней сильную лихорадку, Барклай-де-Толли проинспектировал верхом предполагаемое поле боя и пришёл к выводу, что позиция губительна для русской армии. К тем же выводам после него пришли и А. П. Ермолов с К. Ф. Толем. На основнии всех этих донесений перед Кутузовым встал вопрос
