ожидая момента, когда войска Багратиона ударят наступающему врагу во фланг и тыл. Но поскольку в ходе военных действий (на практике) Багратион с его силами находился слишком далеко от лагеря, а Наполеон уже предпринял раздельное преследование обеих русских армий, то подобный план становился бесполезным. К тому же, непригодность лагеря для обороны была очевидна любому здравомыслящему военному-практику (а не «кабинетному стратегу» -«кригшпиллеру»): противник мог обойти его, окружить и принудить русскую армию к капитуляции. Спешно созванный военный совет категорически высказалось за немедленное ее оставление, пока врага не запер в этом лагере 1-ю Западную армию – основные, между прочим, силы русских. Верхушка высшего российского командования отказалась от проведения в жизнь плана прусского полковника Фуля без боевых заслуг, как перед своей побитой в ходе наполеоновского «блиц-крига» 1806 г. в пух и прах отчизной, так и перед Россией, который предусматривал наличие маневрирующей армии (имелись в виду силы Багратиона), способной действовать во фланг и тыл наступавшему неприятелю. К тому же, противник, совершив движение на Витебск (а он, как раз, так и поступил!) или Смоленск, мог полностью отрезать барклаевскую армию в Дриссе от всех важных в стратегическом плане сообщений с Москвой или Петербургом. И наконец, Барклай уже получил известие об отступлении армии Багратиона к Бобруйску, в результате чего разрыв между 1-й и 2-й армиями возрос еще больше.
Следовательно, ни о каком наступлении на врага уже не могло идти речи.
На военном совете 1-й Западной армии 1 (13) июля (М. Б. Барклай де Толли, П. М. Волконский, А. А. Аракчеев, принц Г. Ольденбургский, А. Ф. Мишо, Ю. Вольцоген и др., в том числе, сам Александр I), было принял решение немедленно оставить Дрисский лагерь.
Ближайшей и главной задачей стало соединение 1-й и 2-й Западных армий.
2 (14) июля 1-я Западная армия, переправившись через Западную Двину, начала отход двумя колоннами к Полоцку, чтобы прикрыть пути на Москву. У Дриссы для прикрытия петербургского направления был оставлен 1-й отдельный пехотный корпус Витгенштейна (ок. 25 тыс. чел. при 120 оруд.), тем самым, естественно, Барклай себя ослабил. 6 (18) июля она уже была у Полоцка, а 8 (20) июля нацелилась на Витебск для соединения с Багратионом.
Еще в Полоцке кое-кто из приближенных, к мнению которых российский император прислушивался, «убедили» его уехать из армии в Москву. Будучи человеком предельно благоразумным и прагматичным (чутко улавливавшим «малейшее дуновение» со стороны «ближнего круга»), царь так и поступил.
…Рассказывали, что среди смельчаков рискнувших попытаться убедить российского самодержца в необходимости его немеделенного присутствия в Петербурге, были не только такие славные государственные мужи, как «без лести преданный» Аракчеев, министр полиции Балашов и госсекретарь Шишков, но и «близкая его сердцу»
