мне было гораздо легче жить. Но потом мне настоятельно рекомендовали уйти на пенсию. Видишь ли, на мое место метил один влиятельный тип, а мне уже исполнилось шестьдесят.
Тетя Дарина вздохнула.
– Ты поэтому стала затворницей? – Андрей вспомнил: именно это слово однажды произнесла мама (обеспокоенно, но не пренебрежительно), характеризуя тетушку.
– Лучший способ обезопасить от себя близких…
Возможно, дело было в освещении лампы, но в те минуты тетушка выглядела более старой, чем до этого, и какой-то изможденной. Но у Андрея даже не мелькнуло мысли о том, чтобы опять попробовать прорваться к ее энергии. Предмет разговора так интересовал его, что он ненадолго забыл о своем самочувствии.
– Я все искала момент, когда смогу обсудить с тобой это, поделиться опытом, помочь тебе облегчить… Но постоянно останавливала себя. Потому что сейчас я просто старуха, которая все свободное время всеми известными способами пытается унять голод. Что я могу тебе посоветовать? Избегать всех, кого любишь?
– Искать занятие по душе? – осторожно предположил мальчик. – Ну, я хожу в музыкальную школу… фортепиано, там… здорово. Хотя иногда нудновато чуть.
– Нужно не хобби. Именно занятие по душе. На это могут уйти годы. А голод придется притуплять всю жизнь… Извини. У меня что-то дурное настроение. Я не добавляю тебе оптимизма, да?
– Что такое оптимизм?
– Неважно. Давай спать – ночь.
Тетя Дарина заторопилась свернуть беседу, будто только после этого наивного вопроса осознала, что перед ней всего лишь семилетний ребенок, от которого она к тому же подпиталась энергией.
А еще вспомнила, какую чушь наговорила Анне. Племяннице было так плохо из-за того, что ее сын – вампир, она ощущала свою вину, а тетушка наплела ей что-то про энергию творчества, вместо того чтобы сказать: «Ты тут вообще ни при чем, он унаследовал это от меня». Дарине было невероятно сложно признаться в таком. Она боялась увидеть страх и брезгливость в глазах людей, которых любила. Андрей был первым, кому она внезапно и как бы вынужденно раскрыла душу.
– Подожди. Энергия земли, чужое творчество, другие занятия, травы… – попытался обобщить он. – Какие?
– Давай поговорим завтра, ладно? Я утомилась. И больше не буди меня, пожалуйста. У меня молниеносные реакции. Утром я сделаю тебе того чаю.
– Ну хорошо. Спокойной ночи.
Андрей добрел до постели. Ему было уже лучше, но в голове немного шумело. И слабость, как после высокой температуры. «Неужели отец чувствует это постоянно, когда я..? А что, если и мама??»
На этот раз он вырубился почти сразу и не знал, что тетушка с тяжелыми вздохами переворачивается с боку на бок. Хорошо еще, что мальчик не задал ей вопрос, которого она боялась.
Если бы он спросил, какова на вкус его энергия… ох, что она могла ответить? Мягкая и сильная
