и не явился в отцовский особняк. Испугался. До боли в стиснутых зубах не хотел снова получать тычки и укоры от Руссо. До отвращения, до протеста не хотел снова видеть его надменный взгляд. Воспоминания о пощёчине всё ещё были свежи. Поэтому младший брат явился к нему сам.
– Дела не очень, если честно, – с ходу начал Данте. – Иск Литы отклонили. На Романо клепают дело, мы стараемся повернуть всё так, чтобы о его более тесных связях с нами никто не пронюхал.
Повеяло табачным дымом. Алек с брезгливостью подумал, что ему придётся сутки выветривать эту навязчивую вонь, но промолчал. Иск Фредерико Романо – консильери их семьи – выдвинула администрация города, а конкретно Департамент землепользования Чикаго. В этом Департаменте у Фальконе были крепкие дружеские связи. Алессандро не нравилась линия, которую выстраивала Лита – она подала на администрацию встречный иск. Нагло, по-хамски, она дразнила злую собаку, тыча её палкой в морду, вместо того, чтобы бросить ей кость, и он неоднократно говорил об этом брату. Но брат доверял своей жене. Так, как Алек никогда не смог бы доверять своей.
– Зато мне нравится, как идут дела с Осборном. Ему грозит лишение лицензии за взятку. Он сейчас, как уж на сковородке. Если Лита выяснит, что иск против Фредерико проплачен, дело примет другой оборот.
– Откуда информация?
Имя прокурора, сказанное в таком контексте, разбудило хищный азарт, взбудоражило. Шанс подложить свиноподобному Осборну свинью покрупнее, чем он сам, здорово бы потешил самолюбие, но Алессандро знал – по опыту жизни и «семьи» – что у всего есть цена.
– Один доброжелатель подкинул компромат.
– Пусть будет осторожнее с доброжелателями, – Алессандро нахмурил брови, обойдя кресло, он стряхнул с обивки невидимые пылинки. Ему не нравилось, с каким хамским – «американским» – нахрапом невестка взялась за это дело. – Мне интересно, почему Лита, а не ты занимаешься Романо.
– Ну, Лита… Ты ведь знаешь её…
– Ни черта я её не знаю.
Она не слишком нравилась ему, но Алек не был так категоричен, как отец – скорее, его отношение к ней можно было обозначить, как лёгкая неприязнь. Алессандро считал, что Лита слишком много берет на себя и что Данте слишком много ей позволяет, называя это равноправием. На самом деле, Алеку всё больше казалось, что невестка перетягивает одеяло на себя. Он с удовольствием указал бы Лите на её место, но он был ей, по сути, никем, а Данте всё устраивало. Почти у всех американок, которых Алек встречал по жизни, был какой-то бзик на этом самом равноправии плюсом к поднебесным амбициям – такие не годились в жены, оттого Корелли всегда женились на землячках. Но Данте и здесь пошёл всем наперекор.
Никто не думал, что Данте Корелли – циничный, свободолюбивый раздолбай – женится так рано, никто не думал, что он так скоро заделает двоих детей и станет так ревностно оберегать свою семейную идиллию. Что
