а маленький Сандрино после школы играл у входа в магазин на аккордеоне, привлекая покупателей.
Но, несмотря на собственный дом, сад и магазин, несмотря на лазурное море, которое окружало их городок, несмотря на ликующее солнце, которое сияло на пронзительно-голубом небе и которое сменялось не менее сияющим звездным ковром на небе ночном, несмотря на неунывающих, окруживших себя музыкой итальянцев, Нина Кондарчук все больше и больше тосковала по России – тогда СССР. Эта ее тоска была, конечно, по рано ушедшим детству, юности, молодости, а вот нищета и разруха, холод и озлобленность, которые окружали ее в те годы, каким-то образом позабылись. Наконец она твердо заявила мужу, что больше так жить не может и хочет вернуться домой. И если он ее действительно любит, то поедет с ней, иначе она уедет одна с сыном. Муж ее действительно любил, да и дела в их магазине шли неважно, так что Джино решился и дал согласие на отъезд в не очень-то им любимую Россию.
В СССР их встретили с помпезностью: предоставили большую комнату в коммунальной квартире и сразу устроили на работу (ну чем не помпа?). Главу семьи, итальянца и бывшего советского партизана Джино Барбиери, учитывая его трудовое прошлое, как хозяина обувного магазина, определили на обувную фабрику «Скороход» рабочим на клеевые работы. Его же русскую жену Нину, тоже героя партизанского движения, которая в Италии стояла за кассой своего собственного магазина, партийное начальство города решило направить в управление того же «Скорохода» кассиром. Но тут возмутился отдел кадров фабрики. «Доверять бывшему капиталистическому кассиру народные деньги?! Да вы что, товарищи!» – таков был их ответ партийному руководству города. И никакие объяснения о трудностях и опасности партизанской жизни на кадровиков фабрики не действовали. Пришлось определить уже советскую гражданку Нину Барбиери на «Скороход» так же, как и мужа, на клеевые работы. Ну а маленький Сандрино, с трудом говоривший по-русски, пошел в пятый класс той же школы, где потом учились Андрей с Авиком и Тамарой и где над ним сразу стали издеваться, потому как он был настоящим буржуем, приехавшим из какой-то Италии с таким шикарным аккордеоном.
Вся эта история закончилась не только комично, но и горько, по крайне мере для Нины, которая все это затеяла. Коммунальная квартира, куда их поселили, была небольшая – всего три комнаты. Квартира была ведомственная и принадлежала «Скороходу», где работали все населяющие ее жильцы. Одну, малюсенькую, занимала Клара, средних лет квадратная женщина, работающая браковщицей, вторую, чуть побольше, непросыхающий пьяница и очень плохой художник Серега, который что-то малевал в клубе обувного гиганта, а в третью, и самую большую, вселили семью эмигрантов с загнивающего Запада. Когда их привезли в коммунальную квартиру, у семьи, и особенно у Нины, сразу испортилось настроение и появились первые сомнения в ее решении вернуться на советскую родину. Соседи встретили семью настороженно и без особенной радости: буржуи есть буржуи, да еще с гармошкой (по радио
