style="font-size:15px;"> Я довольно ловко вывернулся и побежал через улицу. Оглянулся на бегу. И увидел, что из подъезда появился мужик и остановился рядом с ней. Больше я не оглядывался. Бежал до самого дома… До сих пор не знаю, какой опасности избежал. Но твердо уверен – они хотели заманить меня в квартиру… По счастью, у меня очень развита интуиция. И только поэтому я сегодня жив. Уже в юности меня ждали события пострашнее – без звериной интуиции я бы их не прошел.
В детстве, как большинство мальчишек, я испытывал непреодолимое желание что-нибудь где-нибудь взорвать. Не знаю, откуда в маленьких мужичках такая одержимость взрывчатыми веществами. Возможно, это генетическая память. В наличие которой я, впрочем, совсем не верю. А может, это мощный деструктивный инстинкт, наличествующий во всех представителях мужского пола… Тяга к разрушению до основания у нас в крови. Чтобы затем построить все заново? Или снова разрушить? О, эта магическая картина, когда в одночасье целый дом с утробным гулом ухает вниз, обращается в труху. Лучше бы, конечно, вместе с жителями. Но можно и без них. Разумеется, в детстве подобная катастрофа труднодостижима. Но к ней надо стремиться. Это знает каждый порядочный дворовый хулиган.
Впоследствии, уже будучи учеником одиннадцатого класса, и волею судеб (точнее, волею моих родителей) попав в биолого-химический лицей, я узнал, что такое настоящие взрывы. Кому еще их было организовывать, как не юным одаренным химикам? Особенно усердствовал в этом деле один из моих соучеников. Назовем его очередным вымышленным именем, скажем, Валерий Ключников – поскольку сейчас это уважаемый и очень небедный человек, главный патологоанатом одного из центральных столичных моргов. Мы почти не видимся сегодня, к сожалению. А может, и к счастью. Протекция по его роду деятельности мне, слава богу, совсем не нужна. Так что я ему не звоню. К тому же, в памяти у меня Ключников прочно засел как фанатичный подрывник, не способный думать ни о чем другом.
Кстати, по этой мрачной профессиональной линии Валера пошел отнюдь не случайно. Патанатомия в их семье была династийным делом. Дед Ключникова был патологоанатомом по призванию, его отец был патологоанатомом по призванию, и старший брат был патологоанатомом по призванию. У Валеры не было ни единого шанса стать кем-то еще. В определенный момент (скорее всего, во времена дедушкиной юности) семья усвоила, что профессия эта прибыльная – и началась династия Ключниковых. К тому же, с мертвецами, это знает всякий врач, куда меньше проблем, чем с живыми пациентами. И коллеги тебя уважают. Потому что ты единственный, кто в точности знает диагноз. И может указать на чужие ошибки. А при необходимости и скрыть их. В общем, Валера Ключников двигался прямой дорогой в мединститут, через биолого-химический класс специализированного лицея. Он считался одним из самых талантливых учеников, и потому ему многое сходило с рук. Но когда в одиннадцатом классе он увлекся подрывным делом, и чуть не подставил меня, его все же с треском вышибли. Результатом его деятельности стала сначала взорванная дверь кабинета химии, затем – туалет на втором этаже. И напоследок – он совершил
