бы серые, а может быть и зеленые, светлые, ясные и в то же время маняще-глубокие, поразительные и потрясающие.
Несколько секунд незнакомец бессмысленно смотрел перед собой. Потом с явным усилием поднял руку и, проведя ею по лицу, еще раз оглядел своих спасителей.
– Wer sind sie?.. – слетел с его губ слабый вздох.
Пашка с Татой переглянулись и синхронно отшатнулись. Марк, моргнув, осторожно приблизился к ним, глядя с некоторого расстояния.
– Та-ак… – протянул он после некоторого раздумья, – Кто-нибудь из нас знает немецкий?
Его друг сглотнул и неловко потер переносицу. На лице его прорисовалась смущенная улыбка.
– Я… когда-то в школе учил…
– Ага, я тоже, – поддакнула девушка, – Только вряд ли это сейчас поможет. Он… он спросил… что?
– Ну, спросил-то он, полагаю, кто мы такие… или, может быть, где он находится… – Марк тяжело вздохнул, – Паш, давай, пошевели извилинами! Хоть что-то элементарное ты помнишь?
Немец, внимательно слушающий их разговор, неожиданно нахмурился и вжался спиной в ступени. Взгляд его стал затравленным.
– Die Russen? – испуганно пробормотал он, – Sind sie Russen??
На несколько секунд в башенке воцарилась тишина. Ребята переглядывались, пытаясь понять, как реагировать на неожиданный, но, в целом, вполне понятный вопрос, пытаясь и не зная.
Наконец, Пашка собрался с духом.
– Ja… – осторожно отозвался он, медленно выдохнул и, покосившись на друзей, пожал плечами, – Парень, по ходу, неплохо вжился в роль. Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю – он нас боится.
– Спроси, как его зовут, – девушка прижала руки к груди, – Надо же хоть что-то узнать и понять!
– Ща, – Пашка серьезно кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, с явным сомнением выдал, – Wie… wie heisst du?
Парень сглотнул, испуганно оглядел их и, сделав неловкую попытку отползти назад по лестнице, хрипло выдавил из себя:
– Volfgang.
– Его зовут Вольфганг, – перевела Тата, пожимая плечами, – Красивое имя для красивого парня.
– Спасибо, кэп, – буркнул ее брат и, хмыкнув, потер лоб, – Интересно, он не этот… не Амадей Моцарт? А то мало ли, вдруг мы столкнулись с музыкальным гением, а не проявляем должного почтения…
– Я уже говорила, что ты злой? – сестра недовольно поморщилась в его сторону, – Чего делать-то будем? Парню явно плохо, надо же как-то… что-то… помочь. А мы даже не понимаем, что он говорит…
– Ich habe Durst… – пробормотал Вольфганг, переводя взгляд с одного из русских на другого, – Bitte…
Они опять переглянулись. Тата внезапно ощутила себя нашедшей чужую тамагочи, и не знающей, что делать, чтобы выращенный кем-то электронный зверек не умер.
– Он чего-то хочет… – неуверенно пробормотала она, – Просит, говорит «пожалуйста»…
– У него что-то есть! – возразил Пашка, – Я точно помню, «haben» – иметь! Вообще, вспомни Рамштайн…
