style="font-size:15px;"> – Хуже смертной казни. А как же подпольные общества? Производство оружия? С деньгами есть возможность все организовать.
– А вот для этого и существуют патрульные, шпионы и прочие доносчики. Хотя, как показывает история, у кого много денег, тот особо и не рвется в борьбу за свободу. Ему и так хорошо.
– Всего лишь девяносто семь лет прошло с колонизации системы Rex, а кажется, будто здесь инопланетяне живут. Причем много веков.
Жак несколько раз кивнул и сказал:
– Да-а, многое создавалось с расчетом на далеких потомков, но загнило раньше, чем подросли внуки первых колонистов.
Наконец-то ступеньки превратились в плоский стальной коврик, и спутников вынесло на бетонно-керамическую станцию. До прибытия поезда оставалось четыре минуты. Секунды медленно, словно нехотя, текли в обратном направлении, приближая приезд огромной подземной гусеницы.
Жак и Кирилл подошли к одному из трех аппаратов. Четверка тихо переговаривающихся мужчин с беспардонным любопытством рассматривали спутников. Кажется, салатовый наряд Кирилла вызвал среди них смех.
Жак опустил одного серебряного принца в щель, аппарат коротко вжикнул и выдал четыре серых билета с изображением паровоза. Француз спрятал два билетика в карман, другие зажал тремя пальцами покалеченной руки.
– На обратный путь надеешься? – спросил Громов, перекидывая сумку на другое плечо. Автомат, топор и еда ощутимо тянули вниз.
– Система такая, – пожал плечами Жак, – один принц – четыре билета. Среди бедняков это еще один вид валюты.
– Даже на Spes большинство взаиморасчетов – безналичные. Компьютер сам дробит платиновый цент на сотни долей и переводит нужное количество продавцу.
– Вообще налички нет?
– Ну, почему. Бывают любители расплачиваться за крупные покупки платиновыми центами. Или даже земными рублями. А вот ваши короли и принцы почти не в ходу, хотя из чистого золота и серебра. Наш бортинженер любил их. Я, кстати, у него помощником был.
– За что? – с вялым интересом спросил Жак. – На Тайлу собирался переезжать?
– Нет, – усмехнулся Кирилл. – Из королей и принцев он делал отличную термопасту. Лучше заводской.
Поезд выехал из жерла туннеля, когда на табло загорелось четыре нуля. Хотя поездом его можно было назвать с большой натяжкой. Три узких вагона десятиметровой длины распахнули двери в немом приглашении.
Кирилл и Жак зашли в лицевой вагон, где сидело лишь две женщины почти вековой свежести. Француз сразу бросил два билета в аппарат, напоминающий ящик для пожертвований.
– Чего стоим? – спросил Громов, когда прошло больше минуты.
– Пока все вновь вошедшие не скормят по билетику, поезд не поедет.
– Гениально, – с сарказмом сказал звездолетчик. – Все для людей.
– Зато полная автоматика.
– Этим давно никого не удивишь.
