ну назад.
Официантка замерла.
– Повернись, кому говорю… Это оставь. Принесешь чистую, тогда заберешь. Ты что, слепая? Я курю.
Официантка с полдороги вернулась и поставила пепельницу на место. Не прошло и ползатяжки, как она принесла чистую пепельницу, накрыла ей полную, протерла стол и поставила пепельницу перед братом.
Брат забычковал очередную сигарету и извлек из пачки новую. Закурил и откинулся в кресле. На лбу у него выступил пот. Брат ослабил узел галстука и расстегнул сразу две пуговицы сверху.
– Великие темные отцы хотят, чтобы эту симфонию писал ты.
Примерно так этот разговор Яков себе и представлял. Матвей предложит очередной «секс за деньги» перед владыками, ему станет противно, и он откажется, если не подавится. Поэтому отвечал словами, которые приготовил заранее:
– Есть масса других композиторов, которые сидят на хлебе и воде, они готовы взяться за такой проект на совесть. И, я уверен, сделают это талантливее. – Яков мысленно плюнул себе в лицо и утерся. – Почему я?
– Они слышали «Люцифера».
– «Люцифер» – говно. Это для лохов диджеев. Великие темные отцы должны слушать Пахельбеля и Арво Пярта, а не «Хит-FM». Я написал это на первом курсе.
– Значит, теперь в сто раз лучше напишешь.
Брат замолчал. Матвей снова грохнул по столу и выкрикнул слова проклятья так резко, что сразу несколько официанток выскочили из-за портьер.
– Такие люди не называют случайных имен. Они стучат в двери сильных мира сего. А ты, жлобина, пишешь озвучку для гоблинов. Сколько тебе за гоблинов заплатят?
– Я не жлобина.
– Знаешь, какую сумму они предлагают за симфонию?
– Догадываюсь.
– Ты не догадывайся, ты сюда смотри.
И брат набрал на своем айфоне несколько цифр.
– Это в евро?
– Нет, Вася, в рупиях!
– Перельман все же отказался от миллиона за теорему Пуанкаре. Знаешь, что он им сказал? «Зачем мне миллион долларов, если я знаю, как управлять Вселенной?»
– Ты не Перельман. Можешь не кокетничать.
– Евро упадет. Доллар упадет. Йена упадет. Все обрушится. Так написано в Библии. Сон Навуходоносора про колосса на глиняных ногах. Ты читал?
Матвей, скривившись, подавил отрыжку.
– Великие темные отцы говорят, чтобы ты насчет колосса не волновался. Не твоего ума дело, без тебя разберутся. Так что бери, пока предлагают.
– Не могу. В Европе за свои симфонии таких денег не получает даже Булез, – сказал Яков.
– Кто такой Булез?
– Булез – это бог. А я нет, – сказал Яков.
Именно тогда на лице Майи, которую Яков поставил себе на заставку мобильного, появился незнакомый номер.
Палец Якова рефлекторно потянулся к кнопке и принял вызов.
– Слушаю вас, – сказал Яков, глядя на Матвея.
– Папа умер, – сказал Яков Матвею после одноминутного разговора. – Час назад. Сердечный приступ.
– Как
