ли официантку Машу уволили.
Разговор в приказном тоне с диспетчером авиакасс перерос в крик:
– Нет, ты скажи, как тебя зовут? Я узнаю, кто у вас там сидел на приеме. Ах ты ж, хамка! Я тебя найду и выгоню пинком под зад с этой работы! Сама закрой рот! – С этими словами брат отрубил связь.
– Девушку отпусти, – сказал брату Яков.
Матвей заметил, что сжимает руку официантки, и отпустил ее.
– В вы что-то х-хотели?.. – спросила испуганная официантка.
Теперь уже Яков закрыл лицо руками. «Начинается».
– Хотел вам дать чаевые. – Матвей полез в портмоне, вытащил оттуда пачку купюр. Взял из пучка банкнот купюру в сто долларов, передумал и вытащил двадцатку. Вложил официантке в ладошку и стиснул ладошку в кулачок.
– У меня отец умер, – сказал Матвей, заглядывая девушке в глаза. Ее ручка снова была в лапах брата. – Маша. Машенька. Скажи мне что-то утешительное. У меня только что отец умер. Машенька…
– Можно я пойду? – прошептала девушка.
Брат, гипнотизируя ее взглядом, ослабил хватку. Официантка выдернула руку и побежала за портьеру.
– Машенька, – прошептал он, глядя туда, где растаял ее эфирный силуэт.
– Ты псих.
Брат развернулся к Якову и сказал тихо:
– Я варяг, брат. Я ориентируюсь на север.
Тибетцы считают: ты не рождаешься и не умираешь. В момент смерти ты, бессмертный, открываешь себя для Предвечного Света, с которого все началось. Про это неминуемое событие тибетцы пишут так: «Скоро испустишь ты последний выдох, и дыхание твое остановится. Тут увидишь ты Ясный Свет. Немыслимый простор предстанет пред тобой, безграничный, подобный океану без волн под чистым небом».
Не будучи подготовленным должным образом, ты не можешь узнать в Ясном Свете себя. Через некоторое время после неудачных попыток соединиться с ним (тибетцы называют этот этап «Состоянием Смертного Часа») ты переживаешь радостные и страшные видения, после которых чрево матери втягивает тебя, и так зачинается ребенок.
Их отец был известной персоной во Львове – диссидентом, который прославился в начале девяностых одиозными речами на митингах. Как и большинство его друзей, Горах отсидел свое – семь лет тюрьмы и пять лет лагерей по пятьдесят восьмой статье УК УССР – «Антисоветская пропаганда и агитация».
Их мама, известная на весь Львов красавица, решила уйти от отца, дождавшись рождения третьего сына, собственного дома под Львовом и времени, когда все должно было заиграть цветами золотой осени.
Карма отреагировала молниеносно: буквально через месяц мама открылась Предвечному Ясному Свету.
Отец умер со среднестатистической точностью: в шестьдесят пять, как положено украинцу согласно данным Госкомстата.
Их третьему брату было всего четырнадцать. Матвею, старшему, тридцать восемь. Мама поймала Матвея в свое чрево, когда ей едва исполнилось семнадцать. Это было еще в те времена, когда Плутон считали девятой планетой Солнечной системы.
За
