великого Тора… Просто его голова тебе дороже собственной.
Но конунг уже не слышал ее слов, уставший, он крепко спал, а Бломме, взволнованная, не могла уснуть до рассвета, лежала напряженная, словно натянутая струна, и все прислушивалась к его дыханию, пока над горизонтом не показались первые солнечные лучи.
С той ночи Онн изредка звал Бломме к себе, и она приходила, всегда оставаясь тихой и послушной, подчинялась его приказам. Обычно девушка молчала, они редко говорили друг с другом. Да и о чем конунгу говорить со служанкой, которая не видела ничего, кроме отцовского дома на Каменном мысу, да усадьбы, где обитала теперь.
Онн не задумывался над своими чувствами к девушке: она была молода и очень хороша собой, вот все, что он знал. Как и Бломме не могла понять, что чувствовала к нему, понимала лишь, что он – правитель их земель, ему подчиняется их род, а значит – и она должна подчиняться тоже. А таких воинов, говорят, не рождалось со времен героев древних сказаний, со времен Сигурда и Атле! Это честь для любой девушки, даже знатной, что уж говорить о служанке! А что до того, что конунг никогда не назовет ее женой – это она отлично понимала. Не потому что она служанка, вон, его отец взял в жены и рабыню. А она-то, Бломме, хоть свободна. А потому что – и она чувствовала это – не было в его душе ничего, что выделило бы ее среди других хорошеньких женщин. Она была для него лишь таким же трофеем, как те сокровища, что привозят его драккары из дальних странствий. Красивая игрушка. И скоро она наскучит ему, как наскучили другие до нее.
Спустя время, принц Олаф, не оставлявший девушку своим вниманием, узнал о случившемся. Произошло это на одной из прогулок, когда они с братом молнией летели на лошадях через поле, а после вдоль утесов, пригнувшись к самой конской шее, соревнуясь друг с другом. Внезапно, уже у края обрыва, конунг осадил своего крепкого гнедого жеребца, от чего тот поднялся на дыбы, а Олаф встал рядом, пытаясь отдышаться после бешеной скачки.
– Ты молодец, брат, – похвалил Онн, – Скачешь отлично. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в будущих походах!
– Спасибо! – с чувством воскликнул младший брат, – Я так мечтал об этом! Хотел просить тебя. Ведь я уже взрослый мужчина, но не воин! И какая же девушка посмотрит на меня!
В его словах было столько горечи, что конунг не выдержал и рассмеялся. Подъехав ближе, он потрепал брата по плечу.
– Ну, конечно! Никто и не посмотрит! То-то гляжу, все девицы глаз с тебя не сводят, а после шепчутся часами, стоит лишь тебе пройти по двору! Брось, да ты и сам знаешь. Даже я, хоть и конунг, со всеми своими победами, не имею такой власти над женскими сердцами! Им подавай твою красивую физиономию! Но я заметил, что ты и не смотришь на них. Изменился в последнее время. Прежде ты был другим! Веселее, спокойнее, а теперь тебя все время обуревают волнения, тайные мысли. Откройся своему брату и господину. Кто она?
– Одна бедная служанка, – поколебавшись, махнул рукой Олаф. – Но хороша, будто богиня! И гордая, как валькирия. Она и знать меня не хочет!
– И как же ее зовут? Твою валькирию? Я знаю ее?
– Бломме.
